если он спит, я не стану его будить.
— Помнишь, как идти?
— Конечно, помню.
Фелисиано уверенно шел по коридорам. Он знал этот дом вдоль и поперек. Сколько времени они провели здесь с Хавьерсито и этим мерзавцем Луисом Хименесом-и-Санчесом!
Веласко спустился по лестнице и оказался перед дверью в комнату своего друга. Когда он осторожно открыл дверь и заглянул внутрь, его чуть не вывернуло наизнанку: на кровати, одетый в неизменный серый костюм, лежал уже почти разложившийся труп Хавьерсито. Он лежал тут не меньше года. Ужасный запах заставил Фелисиано захлопнуть дверь. В эту минуту он понял, что потерял не только друга, но и ключи от своего прошлого.
Опустив голову, он пересек двор и, забыв о воспитании и хороших манерах, покинул дом, не попрощавшись с доньей Соледад.
Веласко обегал весь город в поисках старых друзей. В каждом доме он получал или уклончивый ответ или, в лучшем случае, слышал: «Хозяева уехали за границу». Революция вынудила бежать почти всех людей его круга. Большинство осели в Париже, куда бежал дон Порфирио. Оставался только дом Панфило Коркуэра-де-Риверы. Они с Веласко не были близкими друзьями, но вместе изучали юриспруденцию и их связывали некоторые общие воспоминания. Панфило жил далеко от центра: его особняк находился в конце Пасео-де-ла-Реформа. На звонок открыла окруженная толпой ребятишек женщина с желтоватым лицом и бескровными губами.
— Извините, здесь живет дон Панфило Коркуэра-де-Ривера?
— Здесь.
— Он сейчас дома?
Женщина поколебалась, потом сказала:
— Подождите. Я с ним переговорю.
Форма, в которую был одет коротышка, не вызвала доверия у женщины, и, перед тем, как уйти, она дважды повернула ключ в замке.
Ждать Фелисиано пришлось долго. Наконец, женщина возвратилась в сопровождении бледного, изможденного, вдребезги пьяного и, видимо, вконец опустившегося человека.
— Что вам угодно? — спросил человек.
— Панфило, это ты?
Человек посмотрел на Фелисиано. Он едва держался на ногах.
— Я самый.
— Я Фелисиано Веласко-и-Борболья де ла Фуэнте. Ты помнишь меня?
В ответ тип рыгнул.
— Вспомни, — настаивал Веласко. — Мы с тобой учились вместе.
— Ну, вспомнил. И что дальше?
Фелисиано растерялся:
— Мы столько времени не виделись… Я хотел встретиться… вспомнить старые времена…
Панфило не дал ему закончить. Он лишь медленно толкнул дверь, чтобы она закрылась. Разъяренному Веласко осталось только пнуть стену.
Злой и печальный отправился он в лагерь Вильи. Поиски не увенчались успехом.
Когда полковник Фелисиано Веласко вернулся на вокзал Такуба, он начал искать своих бойцов среди вагонов, но никого не нашел. Он поискал среди палаток, но и там никого не обнаружил. Это было странно. Веласко шел по путям, когда увидел капитана Алвареса.
— Как дела, лиценциат? Нашли того, кого искали?
Веласко ответил ему таким взглядом, что Алварес все понял. Понял он и то, что его командир печален и подавлен.
— Выше нос, полковник! У меня для вас приятный сюрприз.
— Какой?
Алварес повел его в тупик, где стояли роскошные вагоны, предназначенные только для самых доверенных лиц Вильи, и показал на два из них:
— Ну, как вам?
— Что?
— Наши спальни.
— Наши что?
— Наши спальни. Теперь мы будем жить здесь.
— Поверить не могу.
— Придется, потому что это правда. Наши бойцы уже разместились на новом месте. У нас два вагона здесь и один подальше. Вот этот, перед которым мы стоим, самый красивый, — для вас одного.
Все еще не веря, Веласко поднялся в вагон. Внутри он был убран почти с такой же роскошью, как вагон генерала Вильи. В зале стояли удобные кресла. Спальня была отделена от зала ширмой. В углу возвышался тяжелый письменный стол красного дерева. Но главное — там была ванна.
— Генерал Вилья искал вас, чтобы лично передать вам эти вагоны, но не нашел и передал их мне, — торжествовал Алварес.
— Хорошо, очень хорошо! — бормотал расчувствовавшийся Веласко. Он даже забыл о том, что пережил всего несколько часов назад.
— Но это еще не все! — сообщил Алварес с выражением детской радости на лице. — У меня есть кое-что, что понравится вам еще больше.
— Да ну!
— Подите сюда.
Хуан подвел Фелисиано к гильотине и направил на нее луч фонаря. Гильотина сияла чистотой. Она была покрыта слоем хорошего лака. Шнур был новый. Лезвие наточено, снова развешены флажки. Все пробоины были заделаны, портреты Вильи и Мадеро подправлены и все части смазаны наилучшим маслом.
Фелисиано удивленно обернулся к Алваресу:
— Кто все это сделал?
— Мы, полковник! — гордо ответил Хуан.
Фелисиано долго крепко обнимал своего подчиненного, бормоча слова благодарности. Потом поцеловал гильотину, положил голову на одну из ее опор и заплакал.
Веласко спал на огромной кровати с мягким пружинистым матрацем, перьевой подушкой и шерстяным одеялом. Кровать напоминала ему о дореволюционном прошлом, когда он проводил на подобном ложе каждую ночь. Он отдохнул как никогда. Ему снились спокойные сны. Проснулся он около одиннадцати утра. В изножье кровати ждал его пробуждения дон Пабло Гутьеррес:
— Доброе утро, полковник!
Веласко вскочил:
— Что случилось?
— Капитан Алварес послал меня сообщить вам, что эскадрон с раннего утра готовится к встрече с Сапатой. И что были произведены две казни: чтобы опробовать гильотину и уведомить население о ее существовании.
— Благодарю за доклад, рядовой Гутьеррес. Но кто приказал капитану Алваресу произвести эти казни?
— Никто, полковник. Он не хотел вас будить и проявил инициативу.
Веласко не знал, разгневаться ему или обрадоваться. В конце концов, он выбрал последнее.
— Все прошло благополучно?
— Просто прекрасно, полковник.
— Значит, каррансисты уже казнены?
— Нет, это были задиры, что устраивали всюду потасовки. Генерал Вилья желает, чтобы каррансистов казнили в Сокало, чтобы все это увидели и чтобы слухи дошли до этого козлобородого, до Сапаты.
— Хорошо. И когда это будет?
— Завтра.
— Завтра так завтра.
— Капитан Алварес велел еще доложить, что генерал Вилья ждет вас в два часа — хочет, чтобы вы присутствовали при встрече с Сапатой. И чтобы гильотина была готова к перевозке в Сочимилько.
— А который теперь час?
— Двенадцать.
— Черт возьми! Я не успею приготовить гильотину к двум!
— Не тревожьтесь, полковник: почетный караул сделает все, что нужно. Сейчас ее уже готовят к перевозке.
Веласко был очень доволен действиями своего эскадрона. Он не ожидал от Алвареса подобной распорядительности. Его подчиненный демонстрировал прекрасные организаторские способности, действовал толково, командовал умело. «Наверное, заразился от меня революционным духом, — думал Веласко. — Это человек надежный, не то что выскочка Бельмонте».
Веласко вымылся в ванне горячей водой с душистым мылом, превосходно позавтракал (яичница на свином сале, фасоль с копчеными колбасками и острым соусом, кофе с сахаром и булочками), оделся в новенький, сшитый по мерке, наглаженный мундир с
