загадал дойти до гор на горизонте.
Какого размера мой жетон? Какого размера пагода Малого Испытания в Миражном? Какого размера пагода Испытания в безымянном Зале Стражей на землях Ян?
В крошечном жетоне лишь утёс. В Малом Испытании я бился с сектантами на пространстве в несколько сотен шагов, большего мне, Воину и не нужно было. И только в недавнем Испытании, в многоэтажной пагоде едва ли не с меня ростом, да ещё и окружённой Флагами формаций и составляющей с ними и камнем пола единое целое, я во всю мощь пользовался Рывком и шагал многие ли.
Откуда в крошечном жетоне отыскалось бы место для подобных просторов? Это не более чем красивая картинка, которая радует глаз и слух своим видом, но не даёт никакой свободы. Наивно было думать иначе, даже возможности Древних имеют ограничения.
Настроение после этого открытия было таким странным, что я даже не стал заниматься в жетоне запланированной попыткой изменить техники, а просто вышел оттуда.
В настоящем мире я сидел в удобной позе на берегу озерца, лицом на рассвет.
Это я удачно вышел — солнце только-только начало выплывать из-за линии горизонта, бросая первые розовые лучи на небо и озеро передо мной.
Не всё же мне заниматься бесконечными тренировками? Вместо них я долго любовался рассветом.
Едва же проснулся Седой, насел на него:
— Давай, продолжай вчерашний разговор.
Тот, ополаскивая лицо из озера, буркнул:
— Может, сначала хоть чаем напоишь, молодой магистр?
— Чай — это награда, а за что тебя награждать, если ты сегодня ещё ничего не сделал? Давай урок и будет тебе чай.
— Ага, ага…
Седой и не подумал прерывать свой обычный утренний ритуал: оттёр воду с лица, потёр мокрую щетину, затем оттянув пару прядей волос, осмотрел их, проверяя голубизну их оттенка. Как я и подозревал, в Империи всё было не так, как в Тюремных поясах. Ошибок с Возвышением на начальных этапах здесь случалось мало, а сильные идущие и вовсе плевали на чьё-то мнение и правильность, распоряжаясь стихией в своём теле по своему усмотрению.
Например, окрашивали волосы так, как им нравилось. Когда несколькими прядями, как это делал я сам, когда меняя оттенок всех волос. Именно последнее и происходило с Седым, причём происходило с полного его одобрения, возвращая его прежний, молодой облик, каким он, наверное, и начал шляться по своим любимым Павильонам Цветов и Удовольствий. И даже несмотря на зримые доказательства его выздоровления Седой каждый день теперь глазел на себя или волосы, а вечером, когда наступала пора лечения, бурчал, что это время молодой магистр, то есть я, мог бы провести с большей пользой.
Я устал ждать и, кстати, впустую тратить это самое время, напомнил о себе:
— Аранви.
— Да-да, молодой магистр.
Седой встал, потянулся, медленно крутясь на месте и осматриваясь. Чуть прищурившись, я даже уловил, как его восприятие хлынуло во все стороны, покрывая всю округу — прошедшие недели и полученные уроки не прошли для меня даром.
Как можно поддерживать боевую медитацию непрерывно, даже во сне, так можно поступать и с восприятием. И всё же во сне покрываемая этим навыком площадь в несколько раз меньше, чем у бодрствующего Властелина Духа, который прилагает усилия к осмотру окрестностей.
Я вновь усмехнулся. Что тоже вполне логично, если дать себе труд хоть на миг задуматься об этом.
Успокоенный результатом проверки Седой перестал крутиться, вновь пропустил через пальцы льдисто-голубую прядь.
— Знаешь, молодой магистр, я сегодня долго не спал, думал о том, что ну невозможно лечить подобные травмы столь слабыми техниками.
— Снова? — страдальчески скривился я, с трудом удержавшись, чтобы по-детски не закатить глаза к небу.
— Снова, — невозмутимо согласился Седой.
— Как можно изо дня в день сомневаться в том…
— Нет-нет-нет, — помахал ладонью Седой, — в этот раз не сомневаться.
— Нет?
— Нет. Я наконец сумел понять, в каком случае это всё же возможно.
Я попытался предположить:
— Я талантливый лекарь?
— Сомневаюсь, молодой магистр. Мы не говорили с вами об испытаниях Стражей и сегодня исправим этот пробел. Для начала замечу, что на самом деле Среднее Испытание, которое вы проходили включает в себя и проверку талантов, чтобы направить юного Стража по верной дороге. Только то, что вы вошли в испытание уже являясь Стражем, причём Стражем не новичком, может объяснить, что не было проверки таланта.
— Была, — напомнил я.
— Не было полной проверки на таланты, — уточнил Седой. — Вы сами сказали, что талант Указов был определён как высокий. Заметьте, молодой магистр, не высочайший, а высокий.
— И-и-и? — вопросительно протянул я.
— Оценки идут по возрастанию от «низкого» к «вне категорий». И нельзя сказать, что между высокой и высочайшей разница, к примеру, в два раза. Между ними — пропасть.
Я равнодушно пропустил упрёк.
— Я сам тебе признался, что мой талант истинного мастера Указов не так велик, как тебе бы хотелось, ты мне сейчас ничего нового не открыл.
— Да нет же, молодой магистр! — воскликнул Седой, с жаром заявил. — Вы недослушали! В одном человеке при всём его таланте не может уместиться больше одного предельного таланта. Но вам отмерено таланта души полной мерой, в этом нет сомнений, — я вскинул брови и Седой с готовностью перечислил. — Указы, тело, Возвышение. Так где же недостающая часть?
Я, как послушный и умный ученик, тут же ответил:
— В познании техник!
Седой на миг поджал губы и процедил:
— Да, — и тут же отрезал. — Но нет. Есть ещё одна вещь, в которой вы хороши.
Я с трудом удержался от смеха. Как это забавно. Сказал то, что Седой и хотел изначально услышать:
— В лечении!
— Верно, молодой магистр.
