при Мундхи от армии сикхской империи. Отлично обученная и вооруженная современным оружием — не будем показывать пальцем на того, кто им его поставил — сикхская пехота оказалась по боевым качествам не хуже красномундирников и значительно лучше туземных войск, набранных их местных покоренных индийцев. Британцы за одно сражение потеряли пять тысяч человек убитыми и пленными, сумев спасти только кавалерию. Дорога на Дели была фактически открыта и кто знает, чем бы все это дело закончилось, будь сикхские генералы чуть увереннее в своих силах…
Британцы же в итоге были вынуждены в срочном порядке заключать невыгодное для себя мирное соглашение, фактически признавая сикхское государство «цивилизованным» и «равным». Фактически битва при Мундхи поставила точку в колониальной экспансии Британии на данном направлении, потом было еще много войн, восстаний и прочих интересных событий, сикхи то попадали в зависимость от Лондона, то вновь обретали полную свободу, но окончательно европейской колонией — так же как и соседний Пуштунистан, и в отличии от расположенного южнее государства Белуджей — так и не стали.
Интерлюдия 2
Действо на сцене достигнув кульминации катилось к своему логическому завершению. Принцесса была спасена и выходила замуж за добра-молодца, зло оказалось повержено, добро торжествует. Второстепенные персонажи, разодетые в вышитые золотом и серебром кафтаны, принялись водить хоровод вокруг центра сцены, где на небольшом возвышении стояли Руслан, Людмила и князь Светозар. Вся постановка прямо дышала на зрителей дороговизной. Богатые костюмы, шикарные декорации, продуманное световое сопровождение, лучшие музыканты во главе с известным столичным дирижером. Представление было организовано на самом высшем уровне.
Наконец главные герои в окружении свиты вышли к краю сцены и под бравурную музыку допели свои партии. Дождавшись пока сопровождение, накатывавшее на зрителя подобно волнам, атакующим скалистый берег, схлынет, в зале погас свет, и с двух сторон к центру сцены потянулись тяжелые ткани театрального занавеса.
Публика на окончание представления ответила бурными аплодисментами, кто-то от избытка и эмоций хулигански засвистел, с другой стороны послышались крики «Браво!». Успех был полный.
— Нервничаете, Михаил Иванович? — К стоящему за кулисами композитору неслышно в звуках зрительских оваций подошел главный распорядитель мероприятия Рональд Патрикович Ошей. Ирландец после событий семилетней давности связанных со взрывом в Лондоне сумел благополучно вернуться в Россию, получил в награду чин коллежского асессора и Владимира третьей степени на грудь. То есть стал потомственным дворянином, взял бессрочный отпуск, но остался «близок» к делам русских спецслужб. Удачно вложил заработанные деньги в акции железнодорожной компании, жил на проценты, вел в Петрограде жизнь зажиточного рантье… И быстро заскучал. Поэтому когда ему — в том числе и как «русскому европейцу», в некотором смысле своим примером демонстрировавшему конвергенцию столь непохожих друг на друга восточного и западного миров — предложили курировать новое предприятия о лица спецслужб, ирландец практически не сомневался, дав согласие в ту же минуту.
— Нет, — усмехнулся Глинка. В зале меж тем вновь зажглось освещение и под непрекращающиеся аплодисменты на сцену по очереди начали выходить «на поклон» актеры отзвучавшей только что оперы. — После Вены мне уже ничего не страшно.
— Да, — хмыкнул русский ирландец, — в Австрии было напряженно. Тут в Мюнхене местные к нам относятся куда более приветливо.
— Не удивительно, — пожал плечами композитор. — После недавней войны я бы не удивился, если бы австрияки и вовсе нас гнилыми помидорами закидали. Но нет, венская публика оказалась куда более великодушной.
— Не думаю, что до такого могло дойти, — хмыкнул Ошей. — Кто еще австриякам такое зрелище привезет если не мы.
Действительно, после развала Австрийской империи и двукратной оккупации Вены русскими войсками, блистательность бывшей имперской столицы изрядно потускнела. Австрия даже спустя семь лет с большим трудом преодолевала последствия неудачной для себя войны. Было потеряно не только две трети территории страны, половина населения, огромное количество денег, но и сам имперский статус. Теперь Вена была лишь еще одним городом на карте Европы, мало чем отличавшимся от того же Мюнхена, Дрездена, Ганновера или Милана.
Все это привело к тому, что оттуда началась активная эмиграция, и в первую очередь «на выход» потянулась творческая интеллигенция. Художники, писатели, композиторы — кто-то уезжал в Париж, кто-то в Берлин, а кто-то и, очевидно засунув обиды от разорения своей родины поглубже, в Петроград. Часть известных людей, имеющих в первую очередь венгерские корни — а во вторую — словацкие и трансильванские — решилась бросить Вену ради работы в столицах получивших независимость государств. Например, так поступил Ференц Лист, переехавший в Пешт еще в начале 1840-х.
— Кто знает… — В голосе композитора совсем не было уверенности. Он вообще изначально не хотел давать концерты в Вене, однако в итоге был вынужден сдаться под напором аргументов «за». Тем более, что и отношения между двумя государствами потихоньку начали налаживаться, чему в том числе способствовало появление в Австрии нового монарха. Опять же королева-мать была русской великой княгиней и сестрой восточного императора, а кровь, как известно — не водица.
— Ваш выход, Михаил Иванович, — стоящий чуть позади композитора ирландец легонько хлопнул нырнувшего в свои мысли Глинку по плечу. Тот благодарно кивнул и вышел из-за кулис на сцену, где его уже ждали актеры и дирижер. Аплодисменты не стихали еще минут десять, а всех главных участников представления буквально завалили цветами. Можно сказать, что впервые поставленная в Мюнхене опера прошла по-настоящему триумфально.
Вообще «русские сезоны», представлявшие собой такую себе передвижную выставку, колесили по европейскому континенту уже второй год. Берлин, Пешт, София, Белград, Дрезден, Вена. Вот теперь Мюнхен, а дальше предполагались гастроли по городам западной Германии, Франции, Нидерландов и Великобритании. Возможно Италии, Испании и даже США.
Под эгидой «русских сезонов» скрывались не только музыкальные представления, хоть они и были основой, первоначальной задумкой, на которую в дальнейшем навесили и все остальное. Одновременно концертами устраивались цирковые выступления, художественные и фото выставки, встречи с известными русскими писателями, чьи работы переводились на иностранные языки, презентовались изделия народных мастеров, сшитая в народной традиции одежда, расписанная посуда, ставшие уже русской «фишкой» матрешки.
Главной же новинкой, неизменно поражавшей всех посетителей выставки, стал аттракцион под названием «фото иллюзион». Это шоу только-только начало появляться даже в русских городах и еще не успело приесться публике. Иллюзион представлял из себя проектор, демонстрирующий на специально подготовленном белом экране быстро сменяющиеся рисованные картинки, создающие иллюзию настоящего движения.
В самом аппарате в общем-то не было ничего сложного: отдельные прозрачные
