закону так же, как и обычные. А также что уровень шума легкового автомобиля или мотоцикла не должен превышать 96 акустических децибел.
Продолжают кипеть страсти вокруг семнадцатилетнего пасечника, который уверяет, что унаследовал Дар к пчеловодству от умершего полгода назад деда. Эксперты расходятся во мнениях — одни утверждают, что парень в самом деле стал одаренным, другие — что дело исключительно в знаниях и навыках. Так или иначе, мед с этой пасеки продается теперь по цене черной икры — вот что хайп животворящий делает. Десятки молодых людей по всей стране также заявили, что унаследовали Дары покойных старших родственников; впрочем, никто не смог этого убедительно доказать, а в некоторых случаях уже выяснилось, что якобы умершие родственники живы и чувствуют себя превосходно, а Дары свои никому не передавали. Юный пасечник, первым разведавший эту жилу, недавно открыл элитарные курсы, причем не пчеловодства, а какого-то духовного развития. Ажиотаж бешеный, запись на месяцы вперед, хотя занятия проходят на стадионе.
Что-то смутно знакомое… Да, мать рассказывала, в девяностые тоже были в моде экстрасенсы, собирающие стадионы. Надежда на чудо — верная примета смутного времени. Конечно, паству пасечника в чем-то можно понять: после Одарения прошел год с четвертью, подростки стремительно растут — а Дары у них не прорезаются. Причем они не становятся свободными от Дара, как мы с Олегом — чужие Дары на них прекрасно действуют. Уязвимость есть, а способностей нет. Конечно, это несправедливо, а люди во все времена отчаянно хотели верить в справедливый мир. Потому и собираются на стадионах.
Я проще на это смотрю: ничего не поделать, мир несправедлив, причем так было и до Одарения. Почему одни дети рождаются здоровыми, в благополучных семьях и стабильных обществах, а на долю других выпадают болезни, ненависть, войны и голод? Никто не знает. Мы можем только пытаться по мере сил исправлять несправедливость вокруг себя, но фундаментальным законом человеческого общества она от этого быть не перестанет.
Вот это понесло меня от безделья в философию… Так, какие еще есть новости? Первый апелляционный суд в очередной раз отложил решение по делу гражданки Салтыковой. За этим процессом с интересом наблюдают сотни работодателей и сотни тысяч работников по всей стране. Хоть у нас и не прецедентное право, но решение высшей инстанции может повлиять на жизнь многих. История там довольно распространенная. Гражданка Салтыкова вскоре после Одарения устроилась в крупную компанию, указав в резюме, что является одаренным юристом. Действительно, и в тестах, и за девять месяцев работы она продемонстрировала высочайшую квалификацию. А потом для получения визы прошла проверку Дара в сертифицированном центре, и выяснилось, что Дар у нее совершенно другой, не имеющий к юриспруденции никакого отношения. Казалось бы, кому какое дело — главное, что дело свое человек знает и работает отлично. Но в той конторе, видимо, были свои подковерные интриги, потому что Салтыкову уволили и тут же вчинили ей судебный иск за предоставление заведомо ложной информации при трудоустройстве. Дамочка не растерялась и выкатила ответный иск — за дискриминацию по одаренности.
Затихшее было движение за запрет графы «Дар» в описании вакансии снова заполнило интернет своими петициями. Работодатели, напротив, требуют обязательной государственной сертификации Даров, связанных с профессиональной деятельностью. Суд до сих пор не может принять решение…
Без десяти пять Артем Алексеевич говорит мне:
— Саша, будь добр, проводи меня до машины.
Выходим через проходную на покрытую наледью парковку. Коротко рассказываю, что удалось выяснить.
— Значит, Роман все-таки… — тянет заказчик. — С самого начала он мне не нравился. Вроде старательный, вежливый, в глаза смотрит преданно — а сам какой-то мутный. Что-то крысиное в нем есть. Ладно, вы продолжайте наблюдения пока. Аспиранты к нам сейчас неохотно идут, так что ошибиться нельзя.
Забавно, как к детективу, заказчик снова обращается ко мне на вы. Младшему научному сотруднику-то тыкал почем зря. И, похоже, сам того не замечал.
Артем Алексеевич подходит к машине, лезет в карман за ключом — и тут поскальзывается. Успеваю подхватить его под локоть, но сумка со всей силы ударяется об автомобильное окно. По стеклу ползет трещина, но заказчика волнует не она.
— Черт! Ноутбук!
Артем Алексеевич плюхается на водительское сидение, торопливо открывает сумку, достает компьютер, поднимает крышку. Экран разбит вдребезги.
— Да что же такое! Новый совсем, месяц засматривался на эту модель, решился наконец купить — и на тебе! Ну, если это Ромка нашептал — три шкуры спущу, с волчьим билетом вылетит, ни в одно заборостроительное ПТУ его даже полы мыть не примут!
Заказчик с грохотом захлопывает дверцу машины и газует с места.
А я прикидываю время. Рома и Даша ушли около полудня. Сейчас пять. Слишком большой срок — порча срабатывает быстрее. Мальвины на работе сегодня не было. У Тимофея другой Дар. Получается…
Личного телефона Виктор Семеновича у меня нет. Но вопрос не настолько срочный, чтобы беспокоить майора Леху.
Этот ведущий научный сотрудник просидел здесь безвылазно двадцать пять лет. Значит, и завтра никуда не денется.
Тем более что у меня есть более интересные планы на вечер, чем вытрясать из пыльного старика признания.
Мария снова пригласила меня в гости.
Глава 5
Будущее в прошедшем. Часть 4
— О чем ты сейчас думаешь? — спрашивает Мария.
Забавно, Оле бы и в голову не пришло ни с того ни с сего задать такой вопрос. Тем более в постели, когда мы только что оторвались друг от друга.
А думаю я, как часто в последнее время, о Прорыве. Куда и когда неведомый враг нанесет удар? Как мы можем подготовиться, не зная, собственно, к чему? Действительно ничего не удалось выяснить о похищенных людях или мне по какой-то причине не сообщают? Почему вообще Юрий Сергеевич так легко и внезапно согласился отпустить меня домой? Не из-за того ли, что я стал задавать неудобные вопросы? Или я мог увидеть или услышать что-то, для меня не предназначенное? Может, уже видел или слышал, но до сих пор не могу этого понять?
Так много вопросов, так мало ответов…
Ах да,
