учеников и поправляя позы. Она кладет руку мне на поясницу, и я сильнее выгибаюсь в своей «собаке мордой вниз».
С моего носа на коврик капает пот. Я знаю, что это занятия по «горячей йоге», но я и забыла, насколько она горячая. Я выпила две бутылки воды за сорок минут. В моем спортивном лифчике скапливается пот, и когда я вытягиваюсь, поднимая правую руку вверх, он стекает вниз. У меня в трусиках мокро, но не в приятном смысле.
Я смотрю на Джейми, и наши взгляды встречаются. От жары у него разрумянились щеки. От футболки он избавился через несколько минут после начала занятия, и я не могу сосредоточиться ни на позах, ни на голосе Хейзел. Кроме нас в зале еще три человека, но я едва их замечаю.
Тело Джейми Штрайхера идеально. Бусинки пота катятся по рельефному прессу. Аккуратно подстриженные волоски равномерно покрывают широкий торс. Мощные, мускулистые руки удерживают его над полом. А грудь и ноги? Высечены из камня. Внизу живота дорожка волос ведет прямо к нему в шорты, и мое воображение следует за ней снова и снова.
При каждом движении его мышцы сокращаются. Горящие глаза, устрашающая сила; он – идеальное воплощение жизненной энергии и мощи.
По телу прокатывается возбуждение, и я представляю, как он подхватывает меня и перебрасывает через плечо.
Может, рано я заговорила о трусиках.
А еще он невероятно гибкий. Судя по глубине и сбалансированности поз, он уже занимался йогой раньше.
– Поза ребенка, – произносит Хейзел с нажимом, как будто повторяет это уже не в первый раз. Она выпучивает на меня глаза с немым вопросом: «Боже, да что с тобой?», и я быстро принимаю позу.
Позволить Джейми пойти со мной было ужасной идеей. Я не могу перестать пялиться на него. Он безупречный олимпиец – папа рассказывал, что он выступал на зимней Олимпиаде за Канаду, – а я сейчас выгляжу как помойная крыса.
Какое-то время мы остаемся в позе ребенка, и Хейзел наполняет наши бутылки с водой. Я поглядываю на Джейми, и мышцы на его спине выглядят уже не такими напряженными.
На его спине много мышц. Я крепко зажмуриваю глаза и опускаю голову, возвращаясь в позу. У меня и так все сложно с Джейми, и, если я буду пожирать его глазами, делу это точно не поможет.
Я вспоминаю глухой стон, донесшийся с утра из его спальни. Я пытаюсь убедить себя, что он просто потянулся после сна. Он сказал, что у него все болело. Наверное, так и есть.
Но все это не мешает мне представлять, чем еще мог быть вызван этот стон.
Хейзел тыкает меня под ребра. Все остальные уже встали в позу стула, а я все еще в позе ребенка.
– Сосредоточься, – шепчет она мне, проходя мимо.
Я очень сосредоточена. Сосредоточена на хоккеисте без футболки, который мне абсолютно не по зубам.
* * *
После занятия я быстро принимаю душ, переодеваюсь и возвращаюсь в лобби. Другие ученики фотографируются с Джейми. Две преподавательницы по йоге, которые встретили нас, ждут своей очереди у стойки, не отрывая от него глаз, а когда место освобождается, они мгновенно подлетают к нему и обнимают за талию. У меня неприятно покалывает между ребер.
Он не улыбается, но и не раздражен. Одна из женщин жмется к нему все сильнее, и он кидает взгляд в мою сторону.
У меня внутри все возмущается, а плечи напрягаются. У меня нет никаких причин злиться. У меня нет на него никаких прав. Он мой босс и сосед, и на этом все. Мне просто… очень не нравится, когда они так его трогают и смотрят влюбленными глазами.
– Какого черта, – шипит мне в ухо Хейзел, – ты притащила его сюда?
У нас не было возможности поговорить наедине до занятия.
– Он меня особо не спрашивал.
Мы смотрим, как остальные тренеры продолжают щелкаться.
– Он очень гибкий, – лукаво смотрит на меня она.
– Прекрати, – сдерживаю смех я.
Ее выражение – сама невинность.
Джейми заканчивает фотографироваться и подходит к нам.
– Хорошее занятие, – говорит он Хейзел с коротким кивком. – Спасибо. – Он протягивает руку. – Я Джейми.
Она неуверенно ее берет.
– Хейзел.
– Вы работаете с командой.
На ее лице проскальзывает удивление.
– Да.
Она называет имя старшего физиотерапевта, с которым работает, и Джейми кивает.
– Другим игрокам тоже не помешает что-то в этом роде.
Хейзел молча пожимает плечами, но я вижу, что она пытается скрыть улыбку. Она может вести себя достаточно холодно, особенно с мужчинами, но в глубине души хочет, чтобы с занятий люди уходили с хорошими впечатлениями, даже если они профессиональные хоккеисты.
– Пообедаете с нами? – спрашивает он.
Йога, а теперь обед. Мое сердце поет, но я приказываю ему заткнуться. Он, наверное, умирает от голода и просто не знает, как избавиться от меня, или не хочет быть грубым. Я смотрю на Хейзел, она смотрит на меня. Между нами разворачивается целый немой диалог.
– Она с удовольствием, – отвечаю я, улыбаясь Джейми.
* * *
Джейми приводит нас в странный мрачноватый бар в переулке в Гэстауне.
– «Грязный фламинго», – читаю я вывеску над входом.
– Не говорите, что это пивнуха, – предупреждает он, удерживая перед нами дверь.
Мы с Хейзел останавливаемся на входе, пока глаза привыкают к темноте. Играет Tangerine, моя любимая песня Led Zeppelin[6]. Внутри бар оказывается уютным и теплым, и я сразу влюбляюсь в это место – винтажные концертные постеры, фотографии над баром, мигающие огоньки, растянутые под потолком.
За стойкой женщина смешивает напитки. На самом деле она выглядит просто шикарно: я в восторге от ее гранжевого образа а-ля девяностые.
Она смотрит на Джейми.
– Опять ты.
Он издает какой-то горловой звук, похожий на сдавленный смех. Барменша здоровается со мной и Хейзел.
– Садитесь где хотите.
Мой взгляд останавливается на постере «Квадрофении»[7] The Who[8].
– Хейзел! – показываю я на него. – Смотри!
Хейзел улыбается.
– Круто.
– Вам нравится «Квадрофения»? – спрашивает барменша.
Мы усаживаемся на барные стулья.
– Это любимый альбом нашего отца, – объясняю я. – Мы выросли на этой пластинке.
Она глядит на нас, и на секунду на ее лице появляется одобрительная улыбка.
– Хороший вкус. – Небольшая пауза. – Я Джордан.
– Пиппа. – Мне она сразу нравится. – Это Хейзел. И Джейми.
Она кивает Хейзел, а когда поворачивается к Джейми, выгибает бровь.
– Никаких разговоров о хоккее.
Он издает очередной звук, смахивающий на смех. Мы заказываем обед, и во время еды у Джейми с Хейзел завязывается полноценная беседа о йоге.
– Мне хотелось бы создать курс
