за спиной незнакомый голос, Валери резко обернулась, одновременно пытаясь нащупать рукоять кинжала. У очага стоял молодой мужчина в черных кожаных доспехах и длинном плаще с капюшоном. Увидев его лицо, девушка вздрогнула — воспоминания о событиях прошлого вечера обожгли душу болью. Она справилась с эмоциями, заставив себя успокоиться. Нельзя показывать этому человеку, насколько ей тяжело. Валери уже успела понять, что сильные обычно не защищают, а угнетают слабых, чувствуя при этом свою полную безнаказанность.
И все же, в ее голосе прозвучала неподдельная горечь:
— Кажется, я должна поблагодарить Вас за спасение… жаль только, что Вы не пришли хоть немного раньше.
Не дождавшись ответа, Валери встала с кровати и прошла на кухню, стараясь не морщиться от боли, возникавшей при каждом движении. Умывшись ледяной водой, она повесила над огнем котелок с травяным чаем и нарезала вчерашний хлеб, принесенный старостой. Мужчина, не двигаясь, с интересом наблюдал за ее действиями. Наконец, девушка не выдержала.
— Может, представимся? Как-то неуютно от того, что в доме находится незнакомец, о котором я ничего не знаю.
Мужчина улыбнулся. Изящно поклонившись, ответил:
— Адриан Тере, к Вашим услугам. А Вы — Валери Деланж, верно? Признаться, очень любопытно, что делает в захолустной деревушке представительница известного рода тамплиеров?
Валери удивленно посмотрела на собеседника, не понимая, откуда ему это известно. Но тут же спохватилась. Конечно, она же по глупости представилась старосте полным именем. Деланж… имя рода отца. Непростительная ошибка с ее стороны. Смутившись, она с вызовом вздернула голову.
— А мне любопытно, почему Вы называете себя инквизитором. Насколько я знаю, члены Инквизиции ходят в скромных рясах, а не в доспехах, да и мечи им ни к чему.
В золотисто-карих глазах мужчины блеснули искорки смеха, но выражение его лица по-прежнему оставалось серьезным.
— Скажем так… в любом правиле бывают исключения. При моем роде занятий в рясе будет не очень удобно. К тому же, я не монах.
Валери усмехнулась.
— Не монах, не в рясе, и даже обетов не давали? Действительно, исключительный случай. Ну, и как же тогда Вы докажете, что служите Церкви? Может, Вы самозванец, занимающийся самоуправством?
Адриан подошел к столу, взял ломоть хлеба и принялся невозмутимо жевать. Левой рукой он достал из прицепленного к поясу кармашка небольшую коробочку и положил ее на стол, жестом предложив Валери посмотреть на содержимое. Сняв крышку, девушка обнаружила внутри коробочки изящную печать.
— И что это?..
Адриан снова улыбнулся.
— Печать Священного Трибунала. Кстати, на ней тоже есть меч. Этого будет довольно для того, чтобы Вы признали во мне служителя Церкви и согласились ответить на мои вопросы? Или нужно обязательно переодеться в рясу?
Валери хмыкнула, тоже взяв себе немного хлеба. Чай в котелке вскипел, и она налила две кружки ароматного напитка, пододвинув одну из них Адриану.
— Да, довольно. Но скажу Вам сразу — я тут недавно и мало что знаю.
— Хорошо, тогда начнем с того, о чем я уже спрашивал: что делает знатная девушка из рода Деланж в этой деревне, да еще и в гордом одиночестве? Только не надо рассказывать мне ту историю, что Вы поведали старосте, я в нее не верю.
Валери поежилась. Когда уже кончатся все эти беды, сыпавшиеся на нее, как из ящика Пандоры?
— Если я расскажу правду и пообещаю оказывать всяческое содействие Инквизиции, Вы оставите меня в покое, когда закончите здесь свои дела?
Адриан беззвучно фыркнул, помимо воли восхищаясь ее мужеством.
— Я не собираюсь торговаться, да и у Вас нет выбора. Но поверьте, эта информация нужна мне не для того, чтобы обрушить на Вашу голову гнев Церкви. К счастью — у меня нет на все это времени.
Валери задумчиво крутила в руках кружку с чаем, глядя, как солнце опускается в расплавленное золото горизонта. Решившись, она тяжело вздохнула и машинально стиснула зубы. Даже сейчас, после всего, что успело произойти, вспоминать случившееся в Париже было горько и больно.
— Моего отца казнили по приказу короля Филиппа, за нарушение устава ордена тамплиеров. Полагаю, Вы догадываетесь, что он не соблюдал целибат. Я не знаю, почему за такой проступок была назначена высшая мера наказания — за сей грех никогда так строго не судили. Тем не менее, отца приговорили к смерти, все его имущество конфисковали, а через некоторое время пришли и за нами. Мы с матерью хотели уехать, но в итоге нам пришлось разделиться. Мы договорились, что я буду ждать ее здесь, поэтому я и осталась в деревне.
— Хм… значит, дочь тамплиера. Это уже больше похоже на правду. Хорошо, будем считать, что все так и было. Теперь расскажите о чуме. Как все началось?
— Да нечего тут рассказывать. Когда я приехала, дочь старосты, Агнес, была уже больна. Я не сразу обратила на это внимание, потому что думала о своих делах. Агнес направила меня к старосте, сказав, что так положено. Когда я получила разрешение остаться, сразу пошла переночевать на постоялый двор, и прямо возле него столкнулась с ней снова. Агнес подтвердит, что плохо себя чувствовала еще до моего приезда, к тому моменту у нее уже как пару дней был сильный кашель и другие симптомы. Больше всего я удивлена, что она так быстро поправилась, но такое тоже случается — все зависит от крепости тела. Некоторые и вовсе чумой не болеют, но тут уж, видимо, самому Богу так угодно.
Адриан наклонился вперед, испытующе взглянув на нее, и Валери едва сдержалась, чтобы не отшатнуться. Взгляд инквизитора пугал ее до мурашек…
* * *
— Хотите сказать, что дочь старосты поправилась сама, на травяных настойках и крепости тела? А ее сын, отец и все остальные в деревне, включая Вас саму, не заразились исключительно промыслом Господним?
Валери снова упрямо вскинула голову, ответив на взгляд инквизитора едва уловимым движением плеч.
— Я не знаю, почему так получилось. Все, что я могу — это описать Вам события, в которых так или иначе принимала участие. А вот причина этих событий мне неизвестна.
— Что же, хорошо. Причину я определю сам. Тогда расскажите о девушке, которую убили вчера.
