сервизом, были уложены фотографии близких. Она помедлила в раздумье с минуту, а потом выхватила откуда-то старый альбом, с бархатной серой обложкой, с вклеенными цветами посредине.
– Вот здесь должны были быть фотографии. Поль, там в шкафу печенье и пирог еще в холодильнике, доставай, – обратилась она к подошедшей внучке. – Так, где же это? Это мы с мужем, – показала она выцветшую черно-белую фотокарточку, – а это вот с Лебедевыми.
– Ой, а это вы где? – удивилась я, глядя на живописные виды, которые открывались позади молодых людей.
– Это мы под Тарасовом, – сказала Клавдия Михайловна и неопределенно махнула рукой, указывая направление. – Алексей же турист был заядлый. Когда мы с ним ходили, а чаще они одни. Анютку в мешок тоже с собой брали, пока маленькая была. Потом-то уж сама бегала.
– Кажется, я помню эти рассказы. А дяди Леши в каком году не стало?
– То ли в восемьдесят седьмом, то ли в восемьдесят девятом. Поля, ты не помнишь? Вот на кладбище ездили. – Она наклонилась ко мне и уже более доверительно продолжила: – Надежда-то, как уехали, она меня и просила за могилой ухаживать. Они ж с моим мужем рядом совсем похоронены. Так я и смотрю. Как бываю, всегда убираю там.
– И не говорите, могилы тяжело бросать. Мама потому и вернулась в Тарасов. Бабушек моих тоже нет. А вы с родителями тети Марины тоже дружили?
– Нет, так только, здоровались. Это с Надеждой и Алексеем сдружились. Одними из первых в дом въехали, во‐первых. Ровесники были, еще и квартиры рядом. Вы не поверите, двери не закрывались вообще! Так дружно жили мы все вместе. То дети бегают в гости, то мы. Вот, смотрите. – Я принялась листать старые страницы с вклеенными фотографиями.
Ближе к концу альбома стали чаще появляться просто лежащие между страниц фотографии, судя по цвету, сделанные гораздо позднее тех, что были вначале. Фото были цветные и как будто чужие. На одной из них я увидела Анну рядом с белой «девяткой».
– Тетя Аня! – воскликнула я в восторге узнавания.
– Она самая. Это вот с Сережей она, его машина, – женщина продолжала перебирать фотографии, – а это вот Надежда. Видите нитки? – указала она на вязание в руке соседки. – Эта вот кофта, до сих пор ношу.
– Да вы что? И не распустилась?
– Нет, у Надежды ничего не распускалось. Я потом ей еще много пряжи пересылала. – У меня сбилось дыхание, вот оно!
– Повезло, я так вязать и не выучилась. Не вижу я, Клавдия Михайловна, мамы тут своей, – сказала я расстроенно, – хотя фото знакомые, какие-то из них есть и у нас. – Я стала собирать фотографии со стола, как вдруг на глаза попалось старое почтовое уведомление.
Я лишь увидела фамилию Лебедева, как тут же поняла, что вот он, мой шанс узнать местонахождение Анны!
– Спасибо вам большое за чай, – обратилась я к Полине, все это время тихонько сидевшей рядом и иногда что-то шепчущей сыну, – я сегодня без обеда. Если вам что-то нужно из того, что может предложить администрация, то я оставлю вам свой личный номер, звоните, Клавдия Михайловна, в любое время.
– Да мне ничего и не надо, вон, детей и внуков тьма, еще и правнук подрастает, – засмеялась женщина.
А я, извинившись, что не могу помочь убрать со стола, громко обрушила костыль на пол. Полина кинулась его поднимать, пока Клавдия Михайловна близоруко щурилась, пытаясь разглядеть причину громкого стука. Я же вновь занялась черным делом незаконного сбора улик.
Глава 16
В душной гостиной было шумно – из угла голосил телевизор, магнитофон выдавал свои трели, трепетно поддерживаемый маленьким Юрочкой. Посреди комнаты стоял накрытый крахмальной скатертью стол, на котором главное место занимал огромный букет в хрустальной вазе, завернутый в несколько слоев пестрой оберточной бумаги.
Гостей было много. Поздравить Зинаиду Павловну с юбилеем пришли ее коллеги. Анне было неуютно среди такого количества людей: молодых женщин, запросто находящих общий язык с ее свекровью и строящими глазки Сергею. От обилия духов и спертого воздуха ей стало плохо. Главное, сейчас было не выдать окружающим своего состояния. Анна надеялась, что, если спокойно посидеть в ванной минуту, дурнота уйдет. Но этого не случилось. Тошнота накатывала с новой силой, стоило Анне вновь оказаться в комнате. Выходить и привлекать к себе внимание снова она не решалась.
– Аннушка у нас что-то совсем бледная сидит, – заметила заместитель Зинаиды Павловны, тучная женщина с басовитым голосом, – и молчаливая. Аннушка, скажите, вы чем-то расстроены, может быть?
Девушке показалось, что за столом резко смолкли разговоры.
– Нет, что вы, – смущаясь, ответила она, – я прекрасно провожу время.
– Какое облегчение слышать это, Анечка, – прокомментировала Зинаида Павловна, – как было бы печально, если бы тебя тяготила наша компания.
– А может, просто душно? – предположила молоденькая девушка с платком на голове, повязанным как ободок. – В первом же триместре вечно от духоты и токсикоза страдаешь. У меня вот четырнадцатая неделя, так я только начала спокойно есть. А то даже на зубную пасту смотреть противно было. Сколько у тебя?
Казалось, Анна побледнела еще больше. Неужели вот так просто все про нее стало ясно присутствующим?
– Я видела тебя на прошлой неделе в женской консультации. Я тоже к Уфимцевой сидела. Думала подойти, да ты раньше ушла, – не замечая смущения Анны, продолжала девушка.
– Вот это новости! – констатировала Зинаида Павловна. – Впрочем, поздравляю. Сережа, почему же ты мне ничего не сказал?
– Не понял? – спросил Сергей, с трудом отвлекаясь от еще одной коллеги матери. – О чем не сказал?
– О том, что я скоро стану бабушкой. Или ты тоже не знал? Анечка?! – показательно укоризненно воскликнула женщина.
– Хотела сегодня сделать сюрприз, – заикаясь, произнесла Анна.
– Ты, что ли? – не поверил Сергей.
– Неужели, Сереженька, у вас их много? – пробасила заместитель и засмеялась.
– Ну, законных только одна, – заключила Зинаида Павловна. – Что ж, Сережа, спасибо, сынок. Это прекрасный подарок! – И она тепло обняла сына.
– Слышь, малой, скоро дядькой станешь! – обратился Сергей к младшему брату.
Юра только скорчил уморительную мину и с любопытством посмотрел на Анну. Девушка сидела с перепуганным лицом, отчаянно желая, чтобы этот вечер скорее закончился.
Маленький клочок старого бланка со следами химического карандаша – я вертела в руках почтовое извещение, которое тайком взяла из квартиры Клавдии Михайловны. Как завороженная, смотрела на крупные буквы размашистого почерка, что складывались в слова «Лебедева Н.К.», «Плес».
Все встало на свои места. Плес находится всего в нескольких часах езды от Тарасова. Между городами курсирует автобус. Поэтому если Анна с
