растущей формы.
Весь бассейн слегка светился, и иногда по нему пробегали всполохи. Там словно шла не точнейшая выверенная работа, а праздничный фейерверк, и зрители смотрели, не отрывая глаз. Когда деталь была готова, кислота сливалась в нижнюю емкость, а форма выгружались через специальные отводы. Потом сквозь шлюзы поступала свежая кислота, и процесс запускался заново.
Бегемота напряженно вглядывался в детали: будущий аппарат его беспокоил все сильнее и сильнее.
– По-моему тут что-то вроде самолета, – шепнул он свесившемуся рядом Питоне. – Я разглядел крылья.
– Шамолет? Не мошет быть. Только что выгружали винт. Вертолетная коншшструкция.
Через какое-то время детали были готовы, и Малыш разогнал кампанию спать, пообещав завтра потрясти своим изобретением. В результате почти у всех обострилась бессонница и особенно у Бегемоты.
Малыш прогремел еще полночи, а потом сидел за компьютером и отрабатывал траекторию «залета».
Ранним утром, только продрав глаза, жители дачи вылезли из домов и помчались смотреть экспедиционный корабль. Увидели. И глаза долго не могли отвести. Корабль просто устрашал своей надежностью, а вдоль махины прогуливался его сияющий от гордости создатель.
Летательное чудище оказалось большим, выпуклым, с тяжелым брюхом внизу. Детали громоздились в полном беспорядке. Сверху просматривались большие вертолетные лопасти. Сильно изогнутые, они плотно прижимались к корпусу. Хвост с четырьмя аккуратными уголками напоминал дирижабельный. По бокам нелепо проросли крылья, совсем крохотные и тоже согнутые. Под крыльями висели пропеллеры. Выступающее брюхо дирижабля в верхней части оказалось прозрачным. Здесь располагались места для пассажиров, и какая-то сомнительного вида лестница уходила вверх летательного аппарата.
– Перед вами, – гордо заявил Малыш, – мое гениальнейшее изобретение – дирижабельный вертолёто-самолет с парашютным спуском. Это соединение всех главнейших аппаратов, на которых в древней античности отправлялись в воздушные экспедиции! А значит, дирижабельный вертолёто-самолет – сверхэкспедиционный. Во-первых, на нем можно спокойно фланировать над землей, как на дирижабле, и разглядывать все подозрительное. Особенно Эйюшкину спину, если-таки обнаружится. Если же Эйюшка прокрадется мимо, и мы не успеем его ухватить, то выдвигаем крылья и мчимся вдогонку на самолетных скоростях. Если Эйюшка проявит коварство и полетит быстро вверх, чтобы скрыться в облаках, мы сразу включим вертолетные винты, прорвемся на высоту и схватим его за пятки. Он от нас не ускользнет. Хочу уверенно заявить, что спасение Эйюшки – неизбежно.
Курицы пришли в полный восторг. Варен расхаживал и важно каркал. А Бегемота чувствовал, что подтверждаются самые худшие его опасения.
– Может, полететь на платформе? – нерешительно предложил Слона. – Она поднимается к облакам ничем не хуже.
– На платформах в экспедиции не ходят, – надул губы Малыш. – Я, между прочим, всю античную классику прочитал. У них в древности был обильный экспедиционный опыт, но на авиетках и платформах никто не летал. И вообще самые исследовательски-экспедиционные – это собаки и олени.
– Я еще на собаках не ездил, – фыркнул не выспавшийся Бегемота.
Но делать нечего, все принялись за сборы. На земле оставались курицы, так как Пятух ответственно заявил, что семейство еще не готово к такому серьезному путешествию, и в ближайшее время они начнут тренировки с пеших походов. У Варена обнаружились таинственные дела, и он бескомпромиссно отказался лететь. Сова и Еж днем как обычно спали.
Слона, Бегемота и Питона взяли в поход только самое необходимое. Слона упаковал в небольшой футляр зубную щетку и очки, еду решил не брать, но плотно позавтракал. Бегемота подкрепился и запасся в дорогу мягкими вставками в уши, чтобы не продуло в высотных ветрах. Чем занимался Питона, никто не знал, но он долго шуршал за плотно прикрытой дверью, затем выполз в неизменных темных очках, свернулся у входа в кабину корабля и соблюдал шпионское молчание.
– Незамедлительно на загрузку! – призвал Малыш. – Взлетаем уже!
И нырнул в огромный люк своего корабля.
Стоило ему оказаться внутри, как два кронштейна, удерживающие аппарат на земле, раздвинулись. Машина покачнулась и приподнялась. Малыш мельтешил внутри, размахивал руками и кричал:
– Скорее за борт! Что вы спите! Уже улетаем!
Слона с размаху придавил хвост Питоне, который полз первым. Аппарат еще немного приподнялся, и тогда Бегемота одним прыжком забросил в кабину передние ноги, задние подобрать не успел, и они торчали за бортом взлетающего «изобретения». Слона и Питона напряглись и втянули своего друга внутрь.
– Неужели нельзя было сначала погрузиться, а потом взлетать? – недовольно прогудел Слона.
– А я и так сначала погрузился, а потом взлетал, – не моргнул глазом Малыш.
В кабине кроме обзорных мест никаких удобств не наблюдалось. Пол под окнами был выложен чем-то мягким, по периметру торчали места экипажа, разнообразной формы. Они могли принимать очертания любого тела, укутывая его в мягкую упругую перину. По середине кабины стоял внушительный руль управления: на длинном шесте держался круг, обтянутый ярко-зеленой кожей, точь-в-точь снятый с какого-то античного автомобиля.
Малыш с капитанской важностью встал около руля и разложил карту.
– Курсируем на север.
Он крутанул руль, корабль устрашающе заскрипел и косо накренился.
– Всем срочно пристегнуть ремни небезопасности. А то экспедиционный опыт только у меня и Питоны.
Прямо из-под пола по бокам Слониного кресла выскочили два стержня и мягкий ремень, протянувшись между ними, плотно обвил пассажира. Питона просто обмотался вокруг уходящей вверх лестницы с подозрительной надписью «спасательная». Бегемоту сдавили по бокам какие-то прутья.
– Античная экспедиционная защита, – гордо заявил командир. – Системы безопасности спасут вас от любого удара.
Дирижабль стремительно плыл под облаками, а экспедиционные спасатели въедливо разглядывали тянущиеся внизу участки леса. По верхушкам берез, елей и осин ходил ветер, делая лес живым и немного сердитым. Постепенно лес начал редеть, а потом и вовсе прервался, превращаясь в гладкое травянистое пространство, а потом снова показались перелески. На северо-западе от дачи лежали лесостепи и степи, места спокойные и серьезные. Здесь не обнаруживалось ни Эйюшки, ни единого его отпечатка. Но все члены экспедиции неутомимо таращили глаза. И только Малыш отвлекался у карты и отмерял, сколько пальцевых шагов осталось до места назначения.
Положа хобот на сердце, Слона думал, что вглядываться особо некуда, кругом до горизонта гладь и покой. Только спешат по земле пятна облаков, да клякса их вертолёто-самолёто-дирижабля. В поэтическом настрое он даже поднял вверх глаза. Облака на самом деле не мягкие и к тому же холодные, но выглядят всегда, как перина, и немного напоминают куски сахарной ваты, которую как-то Малыш сделал специально для Слоны. Небо вообще способствует философским размышлениям и научным открытиям. Сиди под небосклоном,
