было б сказать, что это похоже на созданий Лавкрафта, на его бесформенных богов. Но, – Алина криво усмехнулась и качнула головой, – разрушений от этого существа меньше. Пока меньше. Оно меняет форму, нематериально и оставляет за собой… неживое. Не убивает, нет, а словно высасывает саму искру жизни.
– Делает шарики фальшивыми? – слабо улыбнулась Вера. Алина узнала шутку и кивнула:
– Да, очень похоже.
Анастасия Фёдоровна поморщилась и проворчала:
– Ох уж эти твои описания, Алина. Опять сравнения и ничего точного.
– Ну так попробуй сама посмотреть на эту тварь и описать её точнее. Подай нам пример, вместо того чтоб снова о мостах толковать!
Вера поёжилась. Она не любила мосты – как и реки, и вообще открытую воду: едва не утонула в детстве, когда автомобиль отца вылетел через ограду моста. Уцелели все чудом, но кошмары остались. И с тех пор Вера с содроганием смотрела даже на самые крохотные речушки, которые и курице по колено были. И на мосты – тоже. Особенно после долгих пространственных лекций Анастасии Фёдоровны об их символах и образах, их власти и значении. Благо с учёбой можно было не выбираться с острова, а когда это требовалось – обходиться только метро.
– Ты права. – Старшая степенно кивнула, поднесла ко рту маленькую фарфоровую чашечку в синих узорах, изящным движением пригубила чай. – Мне всё равно пришлось бы изучить это… создание, прежде чем мы попытались бы избавиться от него. Всегда надо знать своего врага в лицо… ведь это может оказаться и не враг.
– Если это снова с Елагина что-то хищное сбежало, то пусть девочки с Петроградки сами его туда возвращают, – проворчала Алина и нервно сломала в пальцах печенье. – Они проморгали, а голова опять у нас болеть будет.
– Это не их вина, – неожиданно мягко возразила Анастасия Фёдоровна, и Алина в ответ огрызнулась:
– Да-да, помню: все беды от неразводных мостов, вековой баланс нарушен, бла-бла-бла!
Вера втянула голову в плечи, предвидя громы и молнии, но Анастасия Фёдоровна только вздохнула и снова поднесла чашку к губам.
– К этому разговору мы вернёмся, когда я сама взгляну на это… существо. Завтра вечером, например.
– Завтра? – Алина мигом взъерошилась. – Вообще-то я завтра занята, у меня встреча!
– Перенесёшь. Или ты хочешь, чтоб это существо и дальше ходило по нашему острову?
– Один день погоды не сделает, – заупрямилась Алина. – Тварь не первый день по острову ходит, ещё один вечер подождёт!
– Алина, – жёстко оборвала её Анастасия Фёдоровна. – Чтоб ты знала: под твоё описание может подходить множество разных тварей, как хтонических духов, так и порождений чьей-то дурной воли. Например, что-то очень похожее водилось у нас во время блокады. Воплощение голода, которое бродило от дома к дому, от человека к человеку, вселялось в них и пыталось насытиться всем, что находило: хлебом, крысами, домашними животными… другими людьми.
Она поднесла к губам чашку, но обычно твёрдая рука дрогнула, и чай расплескался по столу. Анастасия Фёдоровна этого, казалось, не заметила.
– Вендиго, – прошептала Вера.
– Я не интересовалась чужими мифологиями. – Анастасия Фёдоровна покосилась на неё недовольно и потянулась за салфеткой, чтоб промокнуть чайную лужицу на столе. Снова обернулась к притихшей Алине: – Чтобы истребить всех тварей, потребовалось несколько лет. Я, к счастью, не видела ни их самих, ни их жертв. Ты все ещё хочешь отложить охоту на вечер и дать подобному существу шанс вселиться в кого-то?
Под пристальным взглядом старшей ведьмы Алина скривилась и покачала головой. Анастасия Фёдоровна кивнула и перевела суровый взгляд на Веру.
– Мне тоже обязательно идти? – без особой надежды уточнила она. – Я же ничего не умею.
– Если будешь и дальше под таким предлогом всего избегать, то и не научишься. К тому же мы усиливаем друг друга, когда собираемся вместе. Так что для тебя это будет первым серьёзным испытанием сил, моя милая. Давай-ка убедимся, что ты хорошо их понимаешь.
Честное слово, даже экзамена она боялась меньше.
* * *
Когда вечер набросил вуаль сумерек на город, а все цвета смазались и поблекли, ведьма вышла на набережную и спустилась к воде. Людской гомон ещё не утих – летом даже лёгкая дремота не могла сковать город, – но сделался тише и отдалился. Здесь, у самой воды, они остались наедине – ведьма и река, чей голос она слышала и понимала.
У Анастасии Фёдоровны не было подруги ближе – ещё с того далёкого вечера, когда совсем девчонкой она прибежала на набережную рыдать и в плеске воды вдруг различила убаюкивающий шёпот погибшей матери. Она не испугалась тогда, просто не поверила себе, но всё чаще и чаще начала вслушиваться в плеск реки, надеясь снова услышать голос матери. И потому, когда её нашли другие ведьмы острова и рассказали о её даре, принять новую судьбу оказалось легко.
Город выбирал их – своих слуг, защитниц, хранительниц, вручал им дары, – и не было возможности отказаться от них, как и не было возможности изменить судьбу. И Анастасия вручила себя судьбе спокойно и смиренно, признавая долг перед городом таким же естественным и неотъемлемым, как и долг перед партией. В конце концов, как показала жизнь, город просил взамен гораздо меньше – защиты от монстров, порождённых людьми, и монстров, что гораздо древнее людей.
Анастасия не знала, какие дары получали ведьмы в других частях города, но ведьмам Васильевского острова всегда доставалась власть над голосом: голосом ветра, камня, воды, голосом птиц, зверей… людей.
Мысли сами собой свернули к самой младшей, Вере. Или, может, река нашептала, что стоит внимательнее присмотреться к девочке? В грядущей охоте она может стать обузой – слишком мало знает, слишком слабо верит, но что поделать, если справиться они могут только втроём? Будь только её воля, Анастасия вообще предпочла бы разобраться с опасной тварью сама. Но с другой стороны, как же иначе младшие поймут свои силы, поймут свой долг перед городом? Она ведь сама не сможет быть с ними рядом вечно.
Ведьма присела на остывшие камни у самой воды, опустила вниз ладонь, и набежавшая вода лизнула пальцы, как щенок руку любимого хозяина. Отсюда хорошо были виды мосты, по которым неслись вереницы огней. Тёмные скобы, сдавившие Неву. Скоро их разведут, и остров вздрогнет, пытаясь на недолгое время отделиться от реального мира.
Но не сможет.
Анастасия глубже погрузила ладонь в воду, склонилась над ней, вглядываясь в мутную темноту.
– Я тоже скучала, милая. Давай, покажи мне, кого ты видела.
Темнота дрогнула и затопила зрение от края до края, слизнув отражения многочисленных огней. В конце концов, власть ведьмы над даром огранивает только она сама. Вернее, гибкость её мышления. Анастасия властвовала над голосом реки, но кто сказал, что река эта непременно должна быть Невой? Или – что должна быть реальной? Смородина, Стикс, Сандзу – она могла услышать любую.
В этот раз в этом не было нужды. Анастасия смотрела, как перед ней проходят и тают отражения людей и тварей, пока не осталась одна темнота.
Она и была ответом.
* * *
Предстоящая «охота» так пугала Веру, что она не смогла заснуть, так и лежала, пялясь в потолок комнаты до жжения в глазах. Стоило только опустить веки, как тут же казалось, что бесформенная тёмная тварь тянет к ней лапы. Черт бы побрал Алину! Ну неужели нельзя было как-то пояснее это чудовище описать, чтобы разбушевавшееся воображение не дорисовывало ему когти, пасти и паучьи ноги?!
Конечно, на прощание она сказала, что бояться им нечего, город, мол, в обиду не даст.
– Самое страшное, – уверенно заявила Алина, – это облажаться и нарваться на очередную лекцию от Анестезии Фёдоровны. Не дрейфь, я в первый раз тоже тряслась, и ничего, видишь – живая.
– А на кого тогда охотилась ты?
– Примерно на такое же бесформенное и непонятное. Со всем остальным вполне можно договориться и жить мирно, как с домовыми.
Вера тогда хихикнула, но, кажется, это вовсе не было шуткой.
К следующей ночи она успела совсем извести себя переживаниями. В самый последний момент не удержалась, вытащила из рубашки уже засохший цветок сирени и спрятала в карман. С экзаменом, кажется, обошлось всё, может, и сейчас поможет?
Ведьмы ждали её у Смоленского кладбища, и от этого было не по себе. Хоть бы не среди могил ночью бродить пришлось! Понимать бы ещё, что из себя эта их «охота» представляет…
В этот раз Алина заметила её первой, кивнула, когда Вера подошла ближе, но ни слова не сказала. Напряжённое, словно закаменевшее лицо, отсутствующий взгляд, судорожно сжатые кулаки.
– С ней все в порядке? – почему-то шёпотом спросила Вера.
Анастасия Фёдоровна
