это была бесконтактная драка? Как это называется… Эмоциональное насилие? А, хотя нет, это еще менее вероятно. Нет, тут точно что-то из контекста вырвано.
– Нет, не вырвано. – Она повздыхала, понервничала, но все же решилась объясниться: – Я когда с папой начала жить, он меня сюда перевел, чтобы к дому ближе. Правда, он не учел, что проблемных детей тут в разы больше. А я никогда не умела за себя постоять, сама знаешь. Вот однажды меня один вывел из себя. Разнес слух, что я легкодоступная. Не знаю почему, прикольчики, видимо, такие. Ну, мне башню сорвало и сама не знаю как – смогла скинуть его в лестничный пролет.
Я аж зажмурилась: – Какая жестокость!
– Знаю. Правда, это был второй этаж, но падение его мягким не назовешь. Пару ребер ему сломало, вроде, и руку. В общем, слово за слово, и оставили меня на домашнее. До сих пор не понимаю, что на меня нашло. Надо ли говорить о том, что со мной никто не общается?
– Ну, что ж, кое-что прояснилось. А что с самим парнем?
– Жил себе, не тужил. Косо посматривал на меня, но не лез. Не хотел будить во мне зверя, снова. Ты, кстати, его устранила на днях. Не скажу, что испытываю радость от этого. Насилие – не выход. Я сделала этот вывод еще, когда он ходил весь в гипсе. Так плохо я себя никогда не чувствовала. Нет нечего более опустошающего, чем причинение вреда другому.
Я обняла ее, когда та собирала вещи.
– Я всегда знала, что ты – чудо. Жаль, что я защищала тебя, тогда, в детстве, только из эгоистичных целей. Я хотела самоутвердиться за счет других.
– Я догадывалась.
– И совсем ничего не рассказывала об этом?
– А толку-то? Было и прошло. Да и неважно это уже. Ты – уже другой человек. Да и я сама тебе навязалась и делаю это до сих пор.
«Что б я без тебя делала, Нилова» – я думала, что не сказала это вслух, но тут же услышала от нее ответное: – Не думаю, что я тут причем.
Я проводила ее до лестничной площадки, не боясь получить из возможной засады. Впрочем, Маша была права, в школе и, правда, было пусто.
После отдыха боли постепенно прекратились.
***
Наутро меня ждала оставшаяся кучка учащихся. Все, как один, с разным оружием.
За остаток ночи, что приходилось сидеть без сна, я скрафтила немного взрывающегося оружия. Не наносящее большой урон, но помогающее выиграть время.
Должно быть, на меня вышли блюстители.
Они молчали, потирали оружие, оценивающе высматривали меня. Наверное, пытались предугадать мою реакцию. Я же стояла как вкопанная и мельком посматривала на их расположение. Те не спешили начинать разборки, тем лучше, есть время просчитать возможные варианты.
– Живой не дамся. – Решилась я.
Среди них Игоря не было. Это и радовало, и настораживало одновременно. Вдруг, его помощь обернулась боком?
– Это мы еще посмотрим. – Сказала высокая девушка и, разбежавшись, нанесла удар стальным клинком.
Я остановила ее ответным взмахом.
Промелькнула искра.
Получился такой громкий и неприятный звук, он долго не отпускал мои уши.
Она была умелым и гибким бойцом, этого у нее не отнять. Ее грации можно было позавидовать. Мы бы долго отражали атаки друг друга, но моя хитрость победила. Я, словно бейсбольной битой, отбила подкинутую в воздух гранату. Та взорвалась и наполнила коридор едким дымом. Внизу оставался кислород.
Пригнувшись, я подбежала к ее ногам. Мне удалось устранить ее.
Второй боец подбежал ко мне, миновав образовавшееся сиреневое облако. Самонадеянно. С ним было намного проще – он тут же подорвался на второй мине, что я подложила ему прямо под ноги.
Двух последующих я разрубила мечом, остальных обстреляла из лука, спрятавшись за стеной.
Была еще тройка. Они искали меня по всей лестничной площадке, но потеряли.
Я подумала, что они уже не так важны. Меня ждет верхушка. Сейчас я иду в учительскую.
Я шла так медленно, будто неосознанно хотела быть остановленной. Я так надеялась услышать позади себя что-нибудь от Игоря, типа: «Еще не передумала?», но в ответ мне откликалась только тишина и биение собственного сердца.
У меня не осталось ни золота, ни аптечек. Даже броня потеряла былые преимущества. Меч уже обрастал ржавчиной. Тетива лука потеряла прочность.
Меня не отпускало ощущение безнадежности. Я хотела верить в то, что делаю это уже не ради себя, а чтобы потом восстановить былой баланс, но это не вдохновляло.
Я ненавидела все эти лица, что издевались надо мной. Они мелькали перед моими глазами, развращая и без того гниющий разум.
Я вспоминала о них специально, чтобы не забываться и не расплываться в проскользнувшей во мне капле доброте.
«Знаешь, на самом деле, ты нам никогда не нравилась» – говорил во мне один из множества голосов. «А теперь, когда мы узнали, что ты обычная замарашка, так нам и вовсе стало противно даже смотреть на тебя».
Удивительно. Как люди только умудряются судить по обложке и осуждать по быту.
Никто из них не пытался спросить, почему так вышло, все ли со мной в порядке и нет ли у меня проблем. Я не жаждала их помощи. Я ее не хотела. За любую услугу нужно платить, а мне нечем. Но почему-то всем было достаточно поверхностного анализа. Чтобы копать глубоко – нужно иметь много сил. Этого у них не было в достатке, тут и к гадалке не ходи.
Так я поняла, что тратила внутренние ресурсы не на тех людей.
И нет, чтобы просто принять это и уйти достойно, я начала оправдываться. Я пыталась сделать все, чтобы после меня не осталось неправильного впечатления, но тем самым я сделала только хуже. Я больше не была воином. Принцессой тоже. Нищенкой. Той, что никогда не убить дракона. Про таких не сочиняют сказок. Такими не восхищаются и не поддерживают боевой дух.
Я могу разбудить, дразнить, если попытаться – даже поманипулировать, но не убить.
Сегодня я докажу самой себе чего стою.
***
Войдя в кабинет, я увидела десяток учителей. Все на одно лицо – Светлана Леонидовна.
– Да быть этого не может… – Тихо проговорила я, чувствуя опустошение. Я хотела ущипнуть себя, но это не было сном. Я хотела видеть ее…
Одна из копий тут же ответила: – Ты так и не выучила урок, Александра!
– Ты опять нарушила три закона вселенной! – Продолжила вторая копия.
– Ты разбудила в людях ненависть к себе.
– Ты дразнила окружающих.
– Ты пыталась манипулировать людским сознанием, прикрываясь под
