все поняли, чего я на самом деле стою – чары развеялись. Может, тебя тоже разочаровать? Давай, признайся – я ничтожество.
– Да нет… Девочка как девочка. Самая обычная, просто с комплексами и проблемами.
Такой ответ меня не устроил: – Может, ты тоже какое-то желание исполнить хочешь, а? Давай, гони. Слушаю.
– Я тебя домой привел, чтобы показать, как я живу.
– А, похвастать, значит.
– Нет же. Что ты все к одному. Я простой человек и у меня есть семья, пусть и маленькая. И у тех других все это было. Не стоит ровнять всех под одну гребенку. Да и разговариваю с тобой, потому что хочу, а ты не запрещаешь. Интересный ты персонаж. Жаль, сама этого не понимаешь.
Мне пришлось прижаться к стене, чтобы не упасть. После его слов мою ногу, будто снова прострелили. Я зажмурилась.
– Ты в порядке?
– Нет.
– Слушай, держи аптечку и иди-ка ты через пожарный выход. Я скажу, что ты сбежала и уже дома. Ну, или придумаю что-нибудь другое.
Я легонько поклонилась: – Ты и так много сделал для меня. Это лишнее. Заварила кашу – сама расхлебу. Все равно мне ничего другого не остается, да и тебя ввязывать не хочется.
Тот не стал возражать. Странные какие-то эти блюстители. Вроде модерируют, а ничего не предпринимают.
– Подожди, – сказала я вслед, – … так, а желание-то у тебя, какое?
Он ответил не сразу: – Да я уже ничего не хочу.
– Чт… Что?
Но Игорь уже ушел восвояси.
***
Сначала я направилась к запасному выходу, как мне и было велено, но на полпути одумалась. Я не могу уйти домой с пустыми руками. Я дала обещание. Очередное пустое обещание, черт побери, да еще и отцу, а продолжать сражение я также не могу.
Единственное, что я придумала – вернуться в кабинет географии, запереться и заночевать там. Восстановлю хотя бы небольшой процент шкалы выносливости.
Задумано – сделано, но пару часов спустя я услышала тихий стук. Я не издавала ни единого звука. Окна закрыла шторами. Свет не включала.
Еще стук.
Не могу сказать, что чувствовала страх, но на всякий случай натянула тетиву.
– Саш, ты тут? Это я.
– Маша? Каким хреном ты тут? – Полушепотом огрызнулась я. Так и знала, что она что-нибудь придумает.
– Открой, пожалуйста. Я тебе бутерброды принесла.
Я даже сплюнула от раздражения, но пренебрегать ее помощью не стала.
Дверь в кабинете была старая, обшарпанная, не менее скрипучая, чем половицы. Делалось все это так медленно, что еще больше приводило в бешенство, но я держала себя в руках. И так весь день как натянутая струна.
Во мне таилось такое чувство, словно сердца у меня нет вообще. Нет, я все еще помню о своей цели и я не отступлю, но… Я будто сама стала пустой. Я даже Игорю должным образом не радовалась. Объятия – просто визуализация моего внутреннего бессилия. Я была бы не против, если бы тот устранил меня, как полагается. Зря он все-таки со мной нянчится. Что он там во мне нашел – не понимаю. В следующий раз как возьму и как стяну с него эту дурацкую шапку. Пусть только попробует брыкаться!
– Заходи, но тише. Никто не должен услышать.
– Да тут и нет никого. Все ученики, что остались, уже давно по домам разошлись.
– А ты-то чего не дома?
Она пожалась: – Выполняю желание бабушки. Передаю тебе покушать.
Я хотела посмеяться, но вспомнила, что не могу сделать это.
– Бабушки? Той, что за городом живет? Она-то тут причем?
Рыжая неловко поерзала горловину своего пестрого свитера. И что она так любит ее рукоделие. Ни красоты, ни удобства. Правда, у меня никогда не было ни бабушек, ни дедушек. Наверное, понимание этого недоступно мне. Впрочем, она даже никогда не красилась. Внешний вид ее слабо волновал.
– Я тут на выходных у нее гостила. Рассказала, что ты к нам в школу перешла. Она хорошо помнит мои старые рассказы о тебе.
Меня даже как-то в жар бросило. Рассказы? Серьезно? Я никогда не задумывалась, какую важную роль я играла в жизни Машки.
Рассказывать обо мне бабушке. Постороннему, для меня человеку. Да я ее в глаза даже никогда не видела. Видимо, я и правда была для нее другом…
– Ну, я сказала, что у тебя много проблем, – продолжила она, – пожаловалась, что не знаю чем помочь. Та посоветовала мне сделать что-нибудь для тебя, например, бутерброды. Я думаю, от еды ты не откажешься. Поесть – хорошее решение половины проблем. Она всегда утверждала, что тело управляет разумом. Может, тебе станет чуточку легче.
Я даже на стул села.
Опустив плечи, я вздохнула.
Не думала, что она когда-нибудь поставит меня в такое неловкое положение. Нет. Я неправильно выразилась. Я сама себя загнала в такой безнадежный тупик.
Даже злость куда-то улетучилось, да и бог с ней. Устала я проявлять агрессию.
– Ты даже не представляешь, как я рада тебя видеть.
Правда, сказала я это так безэмоционально, что самой себе бы не поверила.
– И я рада, что ты цела.
Я посмотрела на нее.
Раньше я специально размывала ее лицо, чтобы не чувствовать позывов совести. Теперь она была для меня целым портретом. Холодной скульптурой, которая улыбалась где-то в глубине души. Я всегда знала, что она вся переполнена чувствами. В ней много тепла и любви, но никому этого не показывала. Правильно делает.
Мы обе съели все предложенное добро. Маша сначала вежливо отказывалась, но я настояла на обратном. Я устала от одиночества. Хомячить все в одно горло было скорее грустно, нежели неудобно.
– Ты домой не вернешься?
– Сегодня нет.
– Понятно. А мне надо идти. Дома ждут.
– Завидую.
– А тебя папа не ждет?
– Он работает допоздна. Наверняка не заметит моего отсутствия.
Та задумалась: – Я так не думаю.
– Слушай, а все-таки, как тебя на второй год-то занесло? Меня вот оставили по состоянию здоровья. Поплохело во время экзаменов, и я все завалила. Да и за драки припомнили. А тебя за что? Ты же не глупая. Уравнения вообще в уме решаешь, тебя математичка в пример ставит, на олимпиады продвигает. Да и ты сама как-то не радуешься этому факту. Сидишь на задних партах, как те, что вечно не делают домашку и не хотят палиться. Тут, явно, даже не в литературе дело.
Она с шумом втянула воздух.
– Тоже за драку.
Если бы я хлебнула чая – я бы поперхнулась.
– Ты? Драка? Что?!
– Ну, да.
– Да ладно. Не верю. Это оксюморон. Тут что-то не так. Может,
