французской энергетики стоит даже контакта с таким нерукопожатным для западных чистоплюев персонажем, как главный покровитель официально запрещённого в Евросоюзе «Айдара».
Впрочем, в Африке французские колонизаторы тоже привыкли общаться отнюдь не с мальчиками из хора. Касаемо Украины французская специализированная в атомном бизнесе корпорация «Огапо» (в прошлом Areva) уже делала заход на цель в 2014 году. Тогда речь шла о Сафоновском месторождении (разведанные запасы – порядка 3 тысяч тонн руды). Но что-то не срослось. Теперь призрак энергетического краха громко стучится в дверь Елисейского дворца.
Между тем предварительные контакты с Киевом уже были установлены в 2015-м и, в дальнейшем, в 2018 году. Шесть лет назад украинский «Энергоатом» подписал соглашение с Огапо на поставку урана для своих реакторов, а тремя годами позже – на переработку отработанного топлива на заводе в Гааге. Неудачные тепловыделяющие элементы (ТВЭЛы не соответствовали типу реакторов) от американского Westinghouse, должно быть, только укрепили «сердечное согласие» на французском направлении.
К сожалению, для бесконтрольной промышленной разработки украинских недр ничто не может быть лучше, чем небольшая война – например, в Донбассе. Вооружённый конфликт создаёт хаос, а под шумок можно начать операцию по добыче в привычном для Парижа формате, где под охраной штыков Иностранного легиона дело было налажено достаточно хорошо. Может быть, как знать, и легионеры в скором времени появятся в восточных весях нашей славянской соседки…
Как бы то ни было, доступ к австралийскому урану для французов после дела AUKUS надолго, если не навсегда, закрыт. До этого кризиса Австралия занимала третье место среди привилегированных французских поставщиков урана – сразу после Нигера и Казахстана. Выбирать, как говорится, Парижу не приходится. Тем более, что, по оценкам специалистов, ежегодно местным АЭС требуется до 8 тысяч тонн урановой руды для получения тысячи двухсот тонн необходимого топлива. По некоторым данным, в настоящее время потребность уже возросла до рекордных 12 тысяч тонн руды в год.
Конечно, Казахстан гораздо важнее для Франции, чем Украина. Однако в обстановке развала и вседозволенности в стране, передавшей торговлю урановыми рудниками в частные руки, вполне естественно ожидать авантюрных ходов сильных зарубежных игроков. Россию же это не может не беспокоить, так как строить шахты и добывать опасное сырьё будут в непосредственной близости от наших границ.
Жиль Реми является председателем совета директоров и генеральным директором CIFAL – одной из крупнейших французских компаний, работающих в области внешней торговли. Приоритетными направлениями деятельности компании являются нефтегазовый сектор, а также атомная промышленность. Именно в этих областях Реми добился за время своего правления и сотрудничества с «Росатомом» наиболее зрелищных успехов, став мажоритарным акционером своей группы компаний. Его сотрудничество с Россией началось почти тридцать лет назад.
– Господин Реми, вы патрон одного из самых удачных французских международных предприятий, входящих в десятку по обороту в общем зачёте. В то же время вы ещё и мажоритарный акционер вашей компании. Россию вы знаете, наверное, очень хорошо, так как, помнится, ещё мой отец лет 35 назад работал с вами по линии «Техсна-бэкспорта»…
Жиль Реми: Вы правы. CIFAL – это частная компания с 75-летней историей. Компания была основана после Второй мировой войны талантливым инженером, а уже с 50-х годов мы активно присутствуем на рынке советско-французских внешнеторговых отношений. Мы великолепно изучили советский рынок. Так что в момент, когда СССР распался, я уже был во главе предприятия и сумел продолжить нашу деятельность в абсолютно иных, относительно предыдущего этапа, условиях. Считаю также большим у спехом удавшийся мне проект внедрения CIFAL в бывшую советскую Центральную Азию, а также в Азербайджан. Таким образом, мы – единственная западная внешнеторговая организация, работающая со странами по обе стороны Каспийского моря.
– Вы работаете в области, так сказать, «сборки» крупных нефтегазовых и атомных международных проектов, подбирая финансы, осуществляя общее руководство и технический надзор и т. д.?
Ж.Р.: Да, нас вполне можно назвать интегратором по крупным промышленным проектам – в том числе в области атомной энергетики, в которой всегда сильна правительственная составляющая. Способности CIFAL лучше всего проявляются в комплексных проектах.
У нас также существуют определённые центры деятельности, работающие на местности – в частности, в России. Очень часто мы строим проекты на расширенный регион: например, контракты, объединяющие Россию и Центрально-Азиатский регион. Наша деятельность в России включает в себя и кадровую работу, то есть подбор персонала для выполнения конкретных задач под проект. Мы также занимаемся инфраструктурными проектами в Туркменистане, и не только. Таким образом, нас интересуют длительные по времени реализации проекты, связанные с оценкой и выработкой необходимого подхода в зависимости от ожиданий наших визави.
– То есть, если я крупное французское предприятие класса фирмы THALES (производство бортовых панелей для экспортной версии типоразмерного ряда СУ-30), или же SAGEM (производство «горячей» части двигателей для Сухой СуперДжет-100), или же ALCATEL (контракты в области электроники), или же СОМЕХ (европейская фирма, работающая в области атомной энергетики), то для выбора правильного российского партнёра мне проще всего обратиться к Группе компаний CIFAL?
Ж.Р.: Почти все крупные французские предприятия, участвующие во внешнеторговой деятельности, прошли этап сотрудничества с CIFAL или продолжают сотрудничество с нами на постоянной основе. Так, в начале 90-х, после выделения из состава СССР новых суверенных государств в Центральной Азии, многие французские фирмы нуждались в лоцмане, способном правильно сориентировать их, изучив рынок, и сопровождать проекты.
Тогда нам удалось развить бизнес для ряда компаний первой величины – таких гигантов, как BOUYGUES (крупнейший строительный холдинг Франции), или VINCI (один из основных над структурных банков, кредитующих сверхкрупные проекты по строительству автострад, заводов и npoz.), или же THALES, о котором вы упомянули, или THOMSON (электронная промышленность в области самолётостроения и космоса). Мы продолжаем работу с этими компаниями на постоянной основе и оказываем точечные услуги другим предприятиям.
– Участвуете ли вы в проекте строительства скоростной автомагистрали, финансовую схему которой разработал VINCI, частично финансирующий это проект?
Ж.Р.: Нет. Конкретно в этом проекте нет. Но мы хорошо знаем эту компанию, мы её привели в Туркменистан и много работаем с ней в Туркменистане.
– Возвращаясь к Центрально-Азиатскому региону… Наверное, трудно найти партнёров на этом рынке, отличающемся особым менталитетом?
Ж.Р.: Поставить бизнес-процессы всегда сложно. Мы хорошо знаем Россию и Центральную Азию, но в те годы, когда шло развитие – в 90-е – всё было особо сложно и для России, и для международного бизнеса. Я нисколько не жалею, что то время ушло в прошлое.
Мы многого тогда добились в области атомной и нефтегазовой отраслей. Так, CIFAL стала представителем компании COGEMA (КОЖЕМА) – компании первого уровня в
