в деревенский клуб! Хильда предпочла не говорить, что ее вполне устраивало сидеть дома одной в субботний вечер, читать бабушкино собрание рецептов, смотреть по телику «Стремясь к звездам» и лопать попкорн. Но что-то в бабушкином тоне все же заставило ее надеть платье и пойти в клуб.
Бабушка с дедушкой с юности обожали танцевать и до сих пор выбираются куда-нибудь раз в месяц с друзьями или просто вдвоем. Пьют пиво, по несколько часов кряду кружатся в танце, а после возвращаются домой с куском вареной колбасы с хлебом и ощущением счастья, которое не покидает их еще несколько дней.
Тот летний вечер, когда Хильда впервые отправилась на танцы, выдался жарким. В садах пахло только что подстриженной травой, и местные рокеры проносились мимо на своих машинах пятидесятых годов выпуска, с Элвисом в динамиках и порцией жевательного табака за щекой. Когда они пришли в клуб, там было уже полно народу. Начались танцы. На сцене выступала кавер-группа, которая играла исключительно танцевальные композиции. Сплошь классика – «Никто нас теперь не остановит», «Последние светлые годы», «Я хочу быть твоим, Маргарет», – и все то, что прежде Хильда думала о музыке, как ветром сдуло. Одноклассники подняли бы ее на смех, увидев здесь. Но они и без того уже смеялись над Хильдой, поэтому какая разница? А эта музыка… Она… она творила с ней что-то невероятное. Она заставляла ее подскакивать на месте, а сердце биться быстрее… Она делала ее счастливой.
В начале вечера Хильда просто стояла в сторонке и наблюдала, потягивая апельсиновый сок. Но потом быстро затесалась в толпу и принялась танцевать. Одна, среди других привычно отплясывающих пар. Она кружилась, размахивала руками, смеялась, давая веселой музыке увлечь ее за собой. Еще никогда Хильда не чувствовала себя настолько свободной.
И после того вечера данс-бэнд стал неотъемлемой частью ее жизни.
* * *
Понятие «дневной ленч» имеет в Швеции довольно унылый оттенок. В ресторанчиках Норртелье это обычно означает рагу из цыпленка, калопс или липкие спагетти-карбонара. В «Сливе» зачастую все дело сводится к макаронам с вареной колбасой. Но здесь, на кулинарных курсах «Солнце и пармезан», обед состоит из пасты домашнего приготовления с похожим на густые сливки соусом сальсичча.
Хильда улыбается, стоя возле своего рабочего стола. Тоскана или Руслаген – это ничего не меняет, итальянская еда все равно останется итальянской едой.
– Ну вот, теперь пришла пора приготовить то, чего боятся многие шведы. А именно – своя собственная паста!
Паула хлопает в ладоши и обводит взглядом собравшихся на лужайке слушателей. Приятно пригревает солнце, и с моря время от времени долетает прохладный ветерок
– Можно кое-что спросить? – Марианна поднимает руку.
Ее подруга выглядит смущенной, словно она уже знает, о чем собирается спросить Марианна.
– Разумеется, – кивает Паула.
– Стоит ли вообще самостоятельно готовить пасту? В смысле – достаточно же зайти в любой продуктовый магазин и обнаружишь на полках десятки различных сортов макарон. И свежих, и высушенных.
Паула улыбается, и Хильда вместе с ней. На секунду их взгляды пересекаются, и Хильда понимает, что сейчас скажет Паула.
– Конечно, вы правы. Купить готовую пасту куда проще, да и по вкусу она зачастую ничем не отличается.
Марианна растерялась.
– В самом деле?
– Но вкус не всегда самое главное.
– Не самое главное? – удивленно переспрашивает Марианна. – Но это же кулинарные курсы, верно?
– Точно, – подтверждает Паула. – Но кулинария – это не только то, что лежит у нас на тарелке. Знаете, когда-то я встречалась с одним молодым человеком. Его мама была итальянкой, и как-то раз она призналась мне, что все ее подруги часто жалуются, что столько часов торчать на кухне, если готовое блюдо все равно съедается меньше чем за пять минут, – это пустая трата времени.
Марианна по-прежнему выглядит задумчивой, словно Паула не поняла ее вопроса.
– Но для нее главным была не еда. Эта женщина готовила пищу, потому что сам процесс готовки приносил ей радость. Она обожала, когда стол был уставлен мисками, когда что-нибудь побулькивало на плите или подрумянивалось в духовке. Она обожала этот кухонный мирок. Кулинария была для нее больше, чем просто хобби, это был ее образ жизни. А после это стало и моим образом жизни. Поэтому, Марианна, я переформулирую ваш вопрос: зачем покупать готовую пасту, которая варится десять минут, когда можно делать свою собственную и проводить на кухне целые часы?
Паула улыбается. А Марианна согласно кивает.
* * *
Руки Хильды липкие от муки и яичных желтков, когда в кармашке ее джинсовых шорт звякает мобильный. Она перестает месить тесто и оглядывается. Чуть поодаль за своим рабочим столом трудятся Расмус и Карина. У Карины все лицо перепачкано в муке, и она явно злится на маленькую любопытную птичку, которая скачет рядом по траве, выискивая, чем бы поживиться. Расмус смотрит в сторону Хильды. Их взгляды встречаются, и он слегка улыбается.
Хильда отворачивается и снова сосредотачивается на тесте.
О боже, Расмус Розен улыбается мне. С ума сойти. Неужели это он сейчас прислал мне сообщение? Хильда вновь думает о том, что они написали друг другу вчера вечером, и внутри нее все екает. На помощь! Ей необходимо каким-то образом достать мобильник. Что он мог ей там написать?
И вот, пока ее напарник по кулинарным курсам Данте полностью поглощен приготовлением чрезвычайного липкого теста для пасты, Хильда торопливо достает телефон из кармана. И плевать, если он запачкается в муке. Любопытство куда сильнее.
Привет, курочка. Я по тебе соскучился. Моя постель пуста и холодна. Сколько ты еще будешь в отъезде? Я уже изнемогаю!
Хильда каменеет. Курочка. Только один человек на свете способен назвать ее этим ужасным словом, которое заставляет Хильду чувствовать себя курицей-несушкой. Она быстро набирает ответ:
Я тебя умоляю, Пекка. У тебя есть жена, вот о ней и думай. А у меня отпуск. Мы поговорим, когда я вернусь.
Мысли о жене Пекки, Ивонне, мучают Хильду и часто не дают ей спать по ночам. Потому что Хильда знает – то, чем они с Пеккой занимаются, неправильно. Наверное, здесь все же больше вина Пекки, но и ее есть тоже. Хильда делает то, чего делать не должна. И что в итоге может причинить боль совершенно чужому человеку. Она знает, как выглядит Ивонна, видела ее фотографию на ночном столике Пекки. У нее узкое, костлявое лицо, да и сама она чем-то смахивает на кошку голой породы. Из тех женщин, что заказывают в ресторане только салат, а потом жалуются, что
