«война Эмбоабаш»[41], в которой сошлись жители Сан-Паулу («паулисты»), с одной стороны, и иностранцы и выходцы из Баии — с другой. Паулисты не получили признания своих притязаний, но добились создания в 1709 г. отдельного от Рио-де-Жанейро капитанства Сан-Паулу-э-Минас-де-Оуру[42] и возведения Сан-Паулу из ранга городского поселения в ранг города (1711). В 1720 г. Минас-Жерайс стал отдельным капитанством.
Хотя паулисты не получили монополию на разработку приисков, королевская власть позаботилась о том, чтобы район золотодобычи не стал свободной территорией. Она попыталась воспрепятствовать обезлюдению Португалии, установив правила эмиграции в Бразилию. Был запрещен въезд монахов в Минас-Жерайс, а губернатору капитанства королевским указом предписывалось арестовывать любых клириков, находящихся на его территории «без определенной службы и разрешения» (1738). Ювелиры также оказались в зоне повышенного внимания в силу самой своей профессии: их обязали отказаться от нее под угрозой высылки из районов золотодобычи.
Другими мерами королевская власть попыталась воспрепятствовать большому дисбалансу между областью приисков и остальными регионами Бразилии. Была запрещена внутренняя перепродажа товаров, прибывших из Португалии, и были установлены квоты на ввоз рабов в Минас-Жерайс для того, чтобы хозяйства Северо-Востока не лишились притока невольников.
В стремлении обеспечить «закон и порядок» корона создала собрания (жунты) присяжных и стала назначать судей, которым зачастую поручалось не столько заниматься собственно судебными разбирательствами, сколько надзирать за уплатой пятой части золота в казну (эта обязанность, в сущности, должна была исполняться главным сборщиком акциза). Чтобы держать под контролем рабов, сопровождать перевозку золота и подавлять беспорядки, в Минас-Жерайс из Португалии в 1719 г. были посланы два отряда драгунов (профессиональных военных). Наряду с этим, на случай необходимости, в капитанстве создавались местные ополчения под командованием белых и с участием не только белого населения, но и негров и свободных мулатов.
Португальская администрация не сумела в полной мере добиться осуществления своих основных целей в районах золотодобычи. Огромные расстояния, коррупция чиновников на местах, само положение местных властей между метрополией и колонией как между молотом и наковальней, конфликты при назначении должностных лиц — вот лишь некоторые из тех факторов, которые затрудняли проведение политики португальского правительства. Кроме того, директивы из Лиссабона не всегда были выдержаны в одном ключе. Сомнения, проволочки, смена курса способствовали увеличению разрыва между замыслами и реальностью.
* * *
Люди всех сословий устремлялись в Минас-Жерайс не только из Португалии. После того, как сюда прибыли жители Сан-Паулу со своими индейскими рабами, в этот край стали съезжаться выходцы из разных регионов Бразилии. Так в Минас-Жерайсе сформировалось пестрое по своему составу общество, включавшее в себя не только старателей, но и негоциантов, адвокатов, священников, владельцев фазенд, ремесленников, чиновников, военных. У многих из них интересы были тесно связаны с колонией, а не с метрополией, и не случайно именно это капитанство стало ареной нескольких заговоров и восстаний против колониальных властей. Хотя самым зажиточным слоем местного населения были владельцы фазенд, которые при этом еще и вкладывали средства в золотодобычу в различных, порой удаленных районах, центрами общественной жизни стали города, где люди постоянно жили, вели дела, отмечали праздники. Именно в городах происходили значимые культурные события в области искусств, литературы и музыки. Поскольку доступ религиозных орденов в Минас-Жерайс был запрещен, это стало толчком для возникновения религиозных ассоциаций мирян — братств и светских ассоциаций при том или ином монашеском ордене. Они покровительствовали строительству церквей в стиле барокко, в украшении которых особую роль сыграл мулат Антониу Франсишку Лишбоа по прозвищу Алейжадинью, незаконнорожденный сын португальского зодчего и рабыни.
В основании общественной пирамиды находились рабы. Самым тяжелым трудом была работа с рудой, особенно когда иссякли золотой песок и самородки, встречавшиеся в руслах рек, и пришлось перейти к добыче руды в подземных галереях. Нередкими были болезни (малярия, дизентерия и заболевания легких), а также смерть в результате несчастных случаев. По некоторым подсчетам, раб на рудниках мог работать 7 — 12 лет, после чего умирал. Для пополнения запасов рабочей силы ввозили новых рабов, в том числе и для того, чтобы заменить тех работников, которых больше нельзя было использовать. Общее количество ввозимых в Бразилию невольников в 1720–1750 гг. возросло, хотя производство сахара (традиционного «потребителя» рабской рабочей силы. — Примеч. пер.) находилось в кризисе. Данные о населении Минас-Жерайса в 1776 г. указывают на значительное преобладание негров и мулатов. Из примерно 320 тыс. жителей негры составляли около 52 %, мулаты — 26, а белые — 22 %.
С течением времени население стало активно смешиваться в расовом отношении, повысилась доля женщин в общем составе населения (в 1776 г. их было 38 %), а также получил распространение феномен, который не поддается однозначной оценке — освобождение рабов. Чтобы дать представление о его масштабах, приведем несколько цифр: в 1735–1749 гг. вольноотпущенники составляли менее 1,4 % от общего числа всех негров и мулатов, а около 1786 г. их был уже 41 %, что представляло собой 34 % всего населения капитанства. Наиболее вероятной гипотезой для объяснения этих показателей, превосходивших данные других регионов (например, Баии), является то, что в золотодобывающих районах истощение горных пород привело к тому, что для многих рабовладельцев обладание рабами либо отошло на второй план, либо стало и вовсе экономически невыгодным.
Жизнь в тех краях, где находились прииски, ассоциируется с золотом, т. е. с богатством. Однако если присмотреться внимательнее, у этого богатства была оборотная сторона. Первоначально (т. е. в последнее десятилетие XVII — начале XVIII вв.) поиск драгоценных металлов, не подкрепленный другой хозяйственной деятельностью, привел к нехватке продовольствия и инфляции, охвативших всю Бразилию. Голод достиг крайних пределов, и многие лагеря старателей были заброшены. В дальнейшем возделывание земли и диверсификация хозяйства изменили положение к лучшему. Населению капитанства удалось скопить богатство, свидетельством которого остаются архитектурные сооружения и произведения искусства в городах, ныне ставших памятниками истории.
Это богатство, впрочем, оставалось в руках немногих: тех, кто не полагался только на изменчивую фортуну в деле получения золота, а включался в различные виды деятельности вокруг золотодобычи и не пренебрегал открывавшимися возможностями, в том числе в сфере административного управления. Вслед за этой группой шла другая, достаточно обширная категория свободного населения. Это были небогатые люди: мелкие чиновники, предприниматели или коммерсанты, чьи экономические возможности были ограничены. Несомненно, общество, связанное с добычей золота, было более открытым и более сложным, чем общество, порожденное производством сахара. Но и при этом оно не переставало быть бедным. Расцвет добычи золота приходится на 1733–1748 гг., после чего начинается упадок. В начале XIX в. добыча золота уже не имеет преимущественного значения для бразильской экономики в целом. Упадок горнодобывающих районов стал отчетливо заметен хотя бы в том, что города, бывшие центрами активной жизни, превратились в памятники истории
