начать поиски и неслышно удалиться.
Я, не переодеваясь в домашнее, поставила стул перед шкафом, забралась на него и открыла верхнюю полку. Там все было переставлено, и кроссовок не оказалось. Открывая дверцу за дверцей и заглядывая внутрь каждой полки, я не заметила, что стала делать все это слишком громко. И, очевидно, от раздражающих звуков проснулся отец. Он прошел мимо моей комнаты, бросив на меня несфокусированный взгляд, и скрылся в темном коридоре.
– Привет, – уже вслед ему негромко и неуверенно сказала я.
Надо было уходить, отец явно пребывал не в духе, а мне нельзя было нервничать. Но он этого не знал. Он не знал, что скоро станет дедом. Этой новостью мы не хотели делиться ни с кем – жили отдельно, и скрывать можно было бесконечно долго.
Я посмотрела на свое отражение в зеркале. Да, животик, конечно, уже не втянуть, но и очевидным мое положение не казалось. Полосатая черно-серая блузка слегка топорщилась, очерчивая едва округлившиеся контуры.
Спустилась вода в туалете, щелкнул выключатель, хлопнула дверь. Я прижалась к дивану в надежде, что отец пройдет мимо, в свою комнату, досматривать свои беспокойные алкогольные сны. Но нет. Опираясь на дверную коробку, он высунул лицо и оглядел комнату.
– Ольга, ты что здесь делаешь? Ты, когда приезжаешь, предупреждай, ладно? – нотки недовольства уже начали проскальзывать в первой же сказанной фразе. Я чувствовала такую пассивную агрессию с раннего детства. Это страшный феномен – с тобой говорят тихим и вкрадчивым голосом, но произносят такие ядовитые слова, что думаешь: лучше бы кричали.
– Ладно, я ненадолго, – постаралась сохранить невозмутимость.
– А ты чего ночью тут гремишь? – но отец не унимался и явно искал повод поругаться.
– Еще не ночь. Я кроссовки хотела найти, – я снова забралась на стул.
Отец хозяйской походкой прошел в комнату и сел в кресло, неловко закинув ногу на ногу. Спиной ощутила его взгляд.
– Ты можешь ко мне повернуться, я с тобой разговариваю! – он уже начал цепляться ко всему, лишь бы поскандалить.
– Что? – резко повернулась я.
– Оль, а Оль, ты приехала и даже не поздоровалась. Это вообще нормально? Как тебя такую замуж-то взяли? – отец начал точечно «выстреливать» по провокационным темам. Вопросы повисли без ответа, наполняя пространство тяжестью сказанных слов.
Я уже потеряла всякую надежду и желание найти кроссовки, закрыла дверцы шкафа и собралась слезать вниз. Молниеносно, словно кошка, в этот момент отец подскочил ко мне и дернул за стул. Две ножки поднялись над полом – сколько же силы в безумном, ослепленном алкоголем человеке. Я, теряя равновесие, спрыгнула, мягко погасив удар согнутыми коленями. Долю секунды мой живот находился на уровне его глаз, и не разглядеть беременность было просто невозможно.
Инстинкты включились быстро – животные и первобытные. Я, словно медведица, ринулась защищать своего детеныша.
– Ты совсем охренел? – кричала я громко, привлекая внимание соседей.
Толкнула его обратно в кресло, припечатав к спинке. Да, в разъяренной беременной женщине сил никак не меньше, чем в выпившем безумце.
– Ты че себя так ведешь? Ты хоть знаешь, что скоро дедом станешь? – кажется, ребеночек в животе сжался от страха и от моего громкого голоса, а живот каким-то чудом втянулся так, что его совсем не было заметно. Меня было уже не остановить. Я кричала, как ненавижу его, сквозь застилающие глаза слезы смотрела на него и понимала, какой он омерзительный, жалкий и ущербный.
Он попытался подняться из кресла, и этот жест был воспринят мною как опасность – бей и беги.
Очки полетели в сторону. Звон пощечины еще долго перекатывался в ушах. Выкрикнула скользкое, ядовитое ругательство. Злость сжимала горло, закипала и пульсировала в висках.
Схватив сумку и на ходу запрыгнув в свои туфли на каблуках, забыв закрыть за собой дверь, стремительно сбежала по ступенькам вниз. Машина была припаркована рядом. Доли секунды ушли, чтобы завести мотор и пристегнуться. Газ в пол, погнали. Слезы, как дождь, мешали обзору. Обида, ненависть и бессилие стекали бурным горячим потоком и капали на живот. Малышка синхронно со мной выжимала пятками «газ» по моей печени и мочевому пузырю.
Ехать больше часа. Потихоньку успокоилась, адреналин иссяк, и наступила пустота, которую нужно было чем-то заполнить. Я включила радио, а оттуда внезапно зазвучала песня Игоря Саруханова, который проникновенным голосом вытягивал: «А лялечка в конвертике совсем не хочет спать и розовые шарики считает…» Слезы новым потоком потекли из глаз. Но уже спокойно и без всхлипов. Просто выходила удушающая обида.
Полосатая палочка сотрудника в форме мелькнула на секунду перед лобовым стеклом и вернула меня в реальность. Я включила поворотник и остановилась рядом, судорожно пытаясь вспомнить, где и что могла нарушить. Конечно, скорость. Надо бы выйти из машины. Максимально округлив живот, я открыла дверь и опустилась каблуком на асфальт.
Взору сержанта ДПС предстала беременная растрепанная молодая девчонка с размазанной по щекам тушью, покрасневшими глазами и пушистыми вьющимися волосами, остриженными неприлично коротко для такого завитка – плебейский ген отцовской кудрявости не обошел меня стороной.
После невнятного представления сотрудника я протянула документы и приняла отрешенный вид, продолжая держаться левой ладонью за живот, а правой – за поясницу.
– Ольга Владимировна, хорошо себя чувствуете? – недоверчиво, но мягко поинтересовался сержант.
– Нормально, – на выдохе ответила я.
– Пройдемте, – командует он. Я закрыла машину и последовала за ним.
Мы поднялись по лестнице на второй этаж поста и зашли в кабинет. Сержант усадил меня за стол, налил кипяток в кружку и несколько раз опустил туда дешевый чайный пакетик, пододвинул поближе тарелочку с рассыпчатым курабье и коротко, как по протоколу, бросил:
– Угощайтесь!
Я молча наблюдала за его действиями. Уверенность в том, что сейчас мне выпишут штраф и этот ужасный день дополнится еще одним испытанием, приятно пошатнулась. Очевидно, мои заплаканные глаза кричали громче любой истерики. Сержант потер переносицу и повторно представился:
– Олег.
Я кивнула в ответ, делая большой глоток невкусного крепкого чая.
– Скорость не имеет значения, если движешься в неправильном направлении, – изрек Олег цитату Махатма Ганди. – Подумайте, это не только про вождение. И, пожалуйста, будьте аккуратнее.
* * *
За рулем, уже пристегнувшись и включив поворотник, я думала о том, как влиться в этот бесконечный поток машин, спешащих домой. Одна за одной проносились они мимо меня, оставляя размазанный протяжный рев. Олег вышел на
