не мог.
Лэй тоже заметил, что со мной творится что-то неладное.
– У тебя все больше симптомов несчастной любви. Найди себе девушку побыстрее. Знаешь, любовь – это сладкое лекарство для одинокого сердца.
Он помирился с Чжилин и теперь вещал сочувствующим тоном, утешая меня как «бедного холостяка».
– В этом мире кроме несчастной любви есть много странного, что выходит за рамки человеческого познания, и всякие странные дела происходят чуть ли не каждый день, – печально отвечал я.
– Например?
– Например, до сих пор никто так и не доказал, существуют ли привидения или духи.
– А ты у нас что, вышел за рамки человеческого познания и увидел-таки их?.. – Он состроил рожу.
Вот как ему сказать, что в сломанной камере-мыльнице мне открылось будущее? Нормальный человек не поверит в это, подумает, что я псих.
Знать будущее вообще-то так же стремно, как видеть призраков. Раньше я столько фантазировал об удивительном, о чудесах, все ждал, когда какое-нибудь чудо произойдет со мной. Но фантазии прекрасны, а реальность жестока, и когда что-нибудь такое случается в реальности, то ничего хорошего не жди.
Это пугающее открытие, наверное, привело бы в ужас даже ученых. А меня они уж точно забрали бы для лабораторных опытов, вместо подопытного кролика. Мне не с кем было поделиться этой страшной тайной, оставалось носить ее в себе. Иногда становилось так тошно, и я думал: может, это наказание типа небесной кары? Но, положа руку на сердце, хоть я, бывает, думаю только о себе и немного ленюсь, а еще люблю строить из себя крутого, покрасоваться, но ведь никому от этого вреда не было, ни людям, ни животным. Тогда почему все это происходит со мной?
Я вопрошал небеса и пытался найти ответ в себе, но небеса молчали, а себя я загнал в угол бесконечными вопросами.
После поездки к Радужному мосту отношения между Чжисюанем и Синъянь стали лучше, чем раньше. Он начал еще чаще заглядывать в кофейню, и в обеденный перерыв, и после работы. От одного его вида у меня кровь стыла в жилах и перед глазами проносилась та сцена, где он дает пощечину Синъянь. Если Чжисюань улыбался мне, я видел дикого волка, облизывающего свои лапы. Если он заговаривал со мной, я видел рычащего льва.
Я старался держаться от Чжисюаня как можно дальше, только бы не ляпнуть что-нибудь лишнее, а то не дай бог внутри него проснется Халк. Перед лицом злых сил я чувствовал себя ничтожным и слабым, точно жалкий щенок.
Каждый день я жил будущим, думал о будущем. Мне оставалось только молиться, чтобы ничего из увиденного мной в мыльнице не случилось на самом деле. И в последующие дни ничего из этого действительно не происходило. Я уже решил, что небеса услышали мои молитвы. Но вот однажды в кофейню опять заявился Чжисюань, на этот раз с букетом роз.
Я застыл как вкопанный, аж в ушах зазвенело. Да, это была одна из увиденных мной сцен. Синъянь приняла у Чжисюаня цветы, и посетители одобрительно зашумели, заговорив о том, как эти двое подходят друг другу.
Я не мог даже улыбнуться: меня охватил ужас. Эти люди видели только начало романтической истории, а я уже знал трагический финал.
Что будет дальше, для меня было ясно как белый день, я запомнил все наизусть. Чжисюань признается ей в любви, и Синъянь с радостью примет его, они станут парнем и девушкой, и сначала все будет выглядеть лучше некуда. Но за красивым фасадом прятались насилие и уродство. Пусть они подходят друг другу, Чжисюань все-таки не был прекрасным принцем. Он – волк в овечьей шкуре. Милый снаружи, но свирепый и страшный внутри. Если снять овечью шкуру, все увидят его настоящее лицо.
Чжисюань способен ударить. Он способен ударить Синъянь. Они не будут счастливы вместе. Чжисюань будет вести себя как жестокий злодей, причинит Синъянь боль, и прекрасный сон превратится в кошмар, рай обернется адом.
Я просто не мог допустить, чтобы вся эта жуткая история случилась с Синъянь. Она ведь добрая, как ангел, как ей выдержать такое?
Судьба играет человеком, но я брошу ей вызов. Победа ждет лишь того, кто откажется мириться с ней.
17
И я начал действовать, лишь бы отвести беду от Синъянь. Стоило Чжисюаню появиться в кофейне, как я – тут как тут! – на своем посту у барной стойки, третий лишний, слежу и всячески мешаю.
Если он заводил шарманку и говорил Синъянь слова любви, я тут же встревал в разговор. Когда Чжисюань фоткал Синъянь, я крепко стоял на своем месте и маячил на заднем фоне. Как только он приглашал Синъянь куда-нибудь, я поднимал руку и нахально заявлял, что хочу вместе с ними.
Для Чжисюаня я стал назойливым и неудобным третьим лишним, с которым он ничего не мог поделать.
Я и сам был не в восторге от собственного ребячества, но делать нечего, главное – добиться цели. А цель у меня только одна: пока они не стали настоящими парнем и девушкой, остается шанс переписать судьбу, и никакой трагедии не случится.
Синъянь много раз бросала на меня укоризненные взгляды, но я как будто не замечал их и гнул свою линию, несмотря ни на что. Как-то раз даже нарочно опрокинул чашку кофе прямо на штаны Чжисюаня. Он сжал кулаки и вскочил, а я зажмурился, ожидая удара.
Ну давай! Бей меня! Бей! Покажи свое истинное лицо! Ты ведь жестокий, агрессивный, настоящее чудовище! Но ничего такого он не выдал, вместо этого хлопнул меня по плечу и стал утешать, что, мол, ничего страшного, все в порядке.
Чжисюань то и дело проявлял отзывчивость и терпение и совсем не был похож на злобного парня, который способен ударить женщину. Как бы не так! Нам всем свойственно притворяться. Внешность обманчива, и в сердце человека может таиться совсем другое. Фотокамера мне все это показала в мельчайших подробностях, так ведь?
Сердце человека узнаешь со временем, и рано или поздно у оборотня вылезет лисий хвост[9].
Я продолжал изводить противника и не сдавался, но в итоге настроил против себя кое-кого другого. Синъянь выговаривала мне, не стесняясь в выражениях, а вот к Чжисюаню относилась все лучше. И чем дальше, тем больше она оберегала Чжисюаня от моих нападок. Точно курица-наседка защищала своего цыпленка, а я вроде как злой орел.
Но вообще-то орел оберегает курицу-наседку!
Чокнутый старик и писательница то и дело косились на меня, думая, что у меня шарики за ролики заскочили. Но я не свихнулся, просто
