о чужих проблемах, которые вообще никак не должны его касаться, многовато призраков прошлого. Сначала академия, потом эта чёртова гостиница, теперь вот газета…
— Я могу потребовать у неё диктофонные записи.
— Это вряд ли, — возразил Алекс. — Мы не знаем насчёт интервью наверняка, Макнамара не подозреваемая. Всего лишь мелкая нарушительница, влезшая на место преступления. При ней ведь нет ничего, что она могла бы оттуда унести?
— Нет, — ответила Бартон с явной неохотой. — У неё вообще почти ничего нет, разве что нож.
— А у второй?
— Ничего важного.
Подавив вздох, он собрался вернуться к бумагам, но Бартон не уходила: по-прежнему стояла над душой, переминалась с ноги на ногу, явно собираясь сказать что-то ещё.
— Что случилось? — не выдержал Алекс.
— Я им кофе всё-таки налью. До утра сидеть, сам знаешь.
Он рассеянно кивнул и склонился над документами. Тонко, еле слышно скрипнула дверь. Алекс без удовольствия сделал пару глотков — эспрессо из автомата у входа. Кофе это устройство делало абсолютно мерзкий, но было подарком мэра — проявлением неслыханной для такого скряги щедрости. Следовало купить что-то получше, но Алекс слишком хорошо знал, что средств у участка не хватит.
Закрыв глаза, он представил брошенный на газоне труп, перебрал в памяти детали. Да, подражатель умелый — но всё же недостаточно хороший, чтобы в точности воссоздать работу Дикинсона. Тот обычно обходился без таких зверств. В первые минуты Алекс и сам, конечно, тоже подумал бы на него, если бы не приглядывался — и если бы не знал наверняка, что Дикинсон в момент, когда убивали женщину, сидел в участке.
Теперь его будут искать. Может, не сразу — им всё-таки повезло, что успели перехватить Макнамару. В утреннем обновлении цифровой версии «Хроник» не должно быть ничего о трупе на газоне Дэвисов — и не будет, если вдова вдруг по старой памяти не решит оказать редакции услугу. Но Грэм наверняка постарался отговорить её, и за это Алекс был бесконечно благодарен.
На листе появилось всего несколько новых строк, когда Бартон снова вошла в кабинет. Она казалась не то немного удивлённой, не то раздосадованной. Алекс почуял недоброе: обычно среди ночи на её лице он не замечал ничего, кроме зашкаливающей усталости.
— Пришёл падре Бланко, — сообщила она и скорчила гримасу, отчаянно давя зевок. — Говорит, к тебе.
Час от часу не легче.
Без одежд священника падре Макса Бланко можно было без труда принять за одного из тех крепких ребят, которые предпочитали делать деньги на подпольных боях у Энн. Алекс мысленно поставил галочку — посетить её в ближайшее время и узнать, не появились ли новые лица. Подобные развлечения притягивали и тех, кто боролся с гневом, и опасный сброд, который мог навредить городу — и вот за последними Алекс наблюдал особенно пристально.
— Шериф Нолан, — в низком голосе с хрипотцой не удавалось уловить ни намёка на эмоцию. — Рад, что вы пребываете в добром здравии.
— Кажется, это мои слова, — Алекс пожал протянутую руку и едва не поморщился: ладонь угодила в стальные тиски. — В последний раз, когда я вас видел, всё выглядело… плачевно.
— Плачевно.
Промелькнула тень насмешки. Алекс попытался уловить её, но тщетно — то живое, что скрывал за безупречной маской падре, снова оказалось под защитой.
— Я бы хотел забрать Стэши.
— Не думаю, что это хорошая идея.
Снаружи громыхнуло — точно сама природа откликалась на чужое тщательно подавляемое недовольство. С опозданием Алекс осознал, что грозы сегодня не предвещало ничто, но на крышу уже упали первые тяжёлые капли. Минута, другая — и стук участился.
— Добежать бы до машины, — негромко произнёс падре, вглядываясь в стену воды за окном.
— У нас есть зонты.
— Буду благодарен.
Алекс кивнул, не втягивая его в бесконечный обмен любезностями. Социальные танцы перед неприятными разговорами он не любил больше всего, но иногда казалось, что они давно стали неотъемлемой частью работы каждого копа.
— Ваша… подопечная? — падре в ответ промолчал. — Оказалась на месте преступления.
— Вы, конечно, её не подозреваете.
— Нет. Но это грубое нарушение, которое могло бы повлечь за собой срок, повреди она что-нибудь или забери.
Дождь шумел всё громче, и мельком Алекс подумал, что река вскоре выйдет из берегов, если это не прекратится. С потолка сорвалась капля и упала прямо на шкаф, доверху забитый папками. Пора всё-таки заделать трещину, иначе ещё пара ливней — и от участка ничего не останется.
Падре стоял рядом, ни слова не говоря. Из небрежно собранного на затылке хвоста выбилась пара прядей.
— Ладно, идёмте, — вздохнул Алекс.
Можно было спорить до хрипоты или принципиально продержать здесь Макнамару до утра — он сомневался, что это даст хоть что-нибудь. Разве что рассорит полицию с местной церковью. Пусть падре и не похож на такого священника, к каким привыкло большинство, зато характер стальной и терпение безграничное. Город его любит.
А вот копов — не очень.
Направляясь к камерам, Алекс с недовольством отметил, что его пошатывает — едва заметно, но всё же. Он убил бы пару десятков человек за несколько часов здорового крепкого сна, и плевать, насколько крамольны такие мысли для стража порядка.
Их встретил взрыв хохота. Смеялся Дикинсон: запрокинул голову, обнажив на зависть ровные зубы, и никак не мог замолчать. Бартон замерла рядом с решёткой, не решаясь оборвать его, и уголки её рта подозрительно подрагивали.
— Боже, не могу, — выдохнула Джин и утёрла слёзы.
Дикинсон пробулькал что-то неразборчивое, лишь смутно похожее на: «К вашим услугам, мисс», — и прикрыл глаза.
Ещё до того, как уехать в академию, Алекс бывал в этом участке десятки раз, но не помнил, когда смех звучал в его стенах. В работе копа находилось мало весёлого, ещё меньше — хотя бы приятного. Со временем все они научились радоваться моментам, когда побеждала справедливость, но это случалось всё реже. Хэллгейт тонул в негласных правилах, которые соблюдали если не все, то многие.
И с законом эти правила совпадали редко.
На скамейке вдоль стены дремала Макнамара, которую хохот, кажется, вовсе не беспокоил. Алекс окликнул её, и она вздрогнула, вскинулась так быстро, точно и не расслаблялась ни на секунду.
— За тобой пришли.
— Макс!
Широкая радостная улыбка не имела ничего общего
