я разгоняюсь до пятидесяти, затем до шестидесяти, прежде чем сбавить скорость и начать замедляться, пока не кончилась дорога. Я замедляю ход машины и прижимаюсь к обочине, так как адреналин бьет по моим венам, желая убедиться, что с ней все в порядке.
Она быстро дышит, на ее губах играет улыбка, а глаза светятся, когда она смотрит на меня.
— Ты в порядке? — Вопрос кажется риторическим, но я не могу подавить желание проверить ее. Она пробудила во мне странную защитную реакцию с того момента, как столкнулась со мной в коридоре и расплакалась, и это не прекращается до сих пор.
Белла кивает, прижимая руку к груди.
— Это было невероятно. Она такая плавная, даже не было ощущения, что она такая быстрая, мы как будто летели. Я понимаю, почему ты любишь эту машину. Она смотрит на нее почти с обожанием, как будто только что осознала совершенно новый вид удовольствия, ее глаза все еще светятся от этого. Она смотрит на меня, улыбка не сходит с ее губ, и я чувствую тот же толчок, который ощутил, сидя напротив нее в ресторане, когда она ела свой десерт. Искру, разгоревшуюся от адреналина, который все еще течет по моим венам. Она пробегает по позвоночнику, согревая мою кровь, и на долю секунды мир вокруг нас закрывается, и я могу смотреть только на ее рот. Губы у нее полные, мягкие, нижняя чуть полнее верхней, сложенные в красивый бантик на безупречном лице. Ее глаза расширены, губы приоткрыты, дыхание замедляется, и в этот момент я почти тянусь к ней. В эту короткую секунду я думаю только о том, чтобы прижать этот мягкий рот к своему и узнать, по-прежнему ли она на вкус как кокос и манго из десерта в ресторане.
О чем ты, черт возьми, думаешь, Габриэль? Эта мысль проносится у меня в голове одновременно с тем, как я представляю рот Беллы на своем, и я застываю, осознавая, насколько далеко я отклонился от курса. Я выпрямляюсь, натягивая на лицо улыбку, надеясь, что она не видит всего, о чем я думаю.
Я сказал ей, что не заинтересован в отношениях, предложил ей работу, а потом вывез ее на скорости на заднюю дорогу и наблюдал за ней, остановившись после этого. Стыд нахлынул на меня, горячий и густой, и я тяжело сглотнул, смущенный тем, что позволил себе выйти из-под контроля даже на этот короткий миг. Мне одиноко, и я давно никого не целовал, но это не оправдание.
Белла теперь моя сотрудница, и если я уже думаю и веду себя так, то знаю, что начинаю плохо. Может, мне стоит все отменить? Еще не слишком поздно. Эта мысль приходит мне в голову, когда я выезжаю обратно на дорогу и снова еду с нормальной скоростью, поворачивая в направлении, которое приведет нас к дому Беллы. Если я уже думаю о ней так…
Но мне совершенно ясно, что она рада возможности пока что не быть замужем по расчету и, более того, рада перспективе того, что я ей предложил. Она ухватилась не только за выход: похоже, она искренне рада познакомиться с Дэнни и Сесилией и занять эту должность. Если я сейчас откажусь, ее отец подпишет контракт с тем, кто первым в очереди предложит ей выйти замуж. Уже к концу недели она станет чьей-то невестой, а через несколько месяцев выйдет замуж.
Я прекрасно знаю, как сильно она этого не хочет.
Это не должно иметь значения. Она не моя ответственность. Я тут ни при чем, и не моя работа давать ей выход, но я не могу отделаться от мысли, что не могу взять свои слова обратно, раз уж дал понять, что у меня есть выход для нее. И это решает множество моих собственных проблем. Проблем, о которых я думал уже давно, но не находил решения. Проблемы, которые мучили меня чувством вины и не давали четкого ответа — как дать моим детям то, что им нужно, как сделать так, чтобы о них заботился не только я, как не перегрузить Агнес, как восполнить отсутствие матери в их жизни. Белла — это хотя бы частичное решение многих проблем.
Пока мы едем, моя решимость возвращается, а разум рационализирует тот момент. До этого момента я был с ней профессионалом, и теперь могу продолжать в том же духе. Это был небольшой промах, ошибка, подпитанная моей собственной слабостью и спешкой момента, но это больше не повторится. Я не допущу этого.
Я подъезжаю к ее подъезду, ставлю машину на парковку и поворачиваюсь к ней.
— Может, мне договориться, чтобы кто-нибудь приехал и забрал твои вещи на этой неделе?
Белла колеблется, и на мгновение мне кажется, что она увидела то, о чем я думал раньше, и собирается сказать мне, что передумала. Но она просто кивает.
— Четверг. Четверг подойдет? Это даст мне несколько дней, чтобы собраться.
— Четверг — прекрасно. Если что, это замечательно, у тебя будет целый день в пятницу, пока меня не будет, чтобы все осмотреть, а потом в выходные мы сможем внести коррективы. — Я чувствую, как ко мне возвращается уверенность в себе, а настроение становится таким, что соответствует деловым отношениям. — Тогда я дам знать Агнес, чтобы она была готова к твоему переезду в четверг.
Белла кивает.
— Хорошо. — Ее голос немного тихий, как будто она не может поверить, что все это происходит. — Еще раз спасибо за вечер, Габриэль. Это было очень мило. Тогда увидимся в четверг.
Ее рука крепко сжимает шаль, натягивая ее вокруг себя, и она открывает дверь машины и выскальзывает наружу, даря мне еще одну маленькую улыбку и неловко машет рукой, прежде чем повернуться и направиться к ступеням своего дома и проскальзывает внутрь.
Я смотрю, пока за ней не закрывается дверь, а затем включаю передачу и еду прочь, к своему дому.
Когда я возвращаюсь домой, уже очень поздно, позже, чем я возвращался в течение долгого времени. В доме тихо, и, заглянув в гостиную, я вижу Агнес в одном из кресел у камина, ее голова прислонена к боковой стенке. У меня немного сжимается грудь, когда я понимаю, что она, должно быть, осталась внизу, а не пошла домой, чтобы Дэнни и Сесилия не оставались в доме одни. Мне повезло, что она у меня есть. И она заслуживает передышки. Я подхожу к ней, осторожно касаюсь ее плеча и легонько встряхиваю.
— Я дома, Агнес. Можешь возвращаться в коттедж.
Она
