Книга Порочное искушение - М. Джеймс

Десерт — последнее блюдо, которое нам принесли: миска сладкого клейкого риса для каждого из нас со свежим манго и густым кокосовым сиропом сверху. Белла осторожно окунает в него чайную ложку, откусывает маленький кусочек и издает гул удовольствия. От неожиданности этот звук пронзает меня, искра пробегает по позвоночнику, и я вздрагиваю.

Бизнес, резко напоминаю я себе. Неудивительно, что после столь долгого перерыва небольшой стон красивой женщины заставил меня так отреагировать, но это не должно быть так, когда речь идет о ней. По целому ряду причин.

Белла улыбается мне, когда мы доедаем десерт, и я кладу на стол тяжелую черную кредитку, чтобы ее забрал сервер. Она поправляет шаль на руках, и мне кажется, что я улавливаю дрожь в ее пальцах, но не могу быть уверен.

— Спасибо за ужин, — тихо говорит она. — И за предложение работы. Не могу передать словами, как я этого жду.

Я улыбаюсь в ответ и ставлю свою подпись на чеке, прежде чем встать.

— Я тоже с нетерпением жду этого. Думаю, это будет полезно для всех нас.

Она ждет меня, прежде чем начать идти к выходу, между нами остается расстояние в шесть дюймов. Нам незачем касаться друг друга, но я помню, как она уклонилась от моей руки, когда я предложил ей ее раньше, чтобы помочь выйти из машины. Интересно, пыталась ли она не произвести на меня неправильного впечатления, ведь она всегда знала, что скажет мне, что ее не интересует помолвка, которую, как она думала, я предложу.

Это также заставляет меня задуматься, почему она вообще согласилась на ужин, зная, что не хочет этого. Может быть, она просто хотела выбраться из дома, в чем я не могу ее винить, но я не могу отделаться от мысли, что для этого есть какая-то более глубокая причина. Белла кажется многослойной, и я не думаю, что причина ее согласия так проста.

Она согласилась на эту работу, так что это не имеет значения, говорю я себе, пока жду, пока парковщик подаст машину. Я открываю перед ней дверь, позволяя ей проскользнуть внутрь, а затем прохожу к водительской стороне. Я вспоминаю, какое впечатление произвела на нее Феррари, когда она впервые увидела ее, и чувствую внезапный прилив безрассудства, желание сделать что-то, что когда-то не было бы для меня необычным, но теперь совсем не соответствует тому, кем я был последние четыре года.

Я должен отвезти ее прямо домой. Наш деловой ужин закончен, пока она не переедет и не приступит к работе, для которой я ее нанял. Мне тоже пора домой. Но вместо этого я смотрю на нее, желая продлить этот вечер еще немного. Я хочу почувствовать себя хорошо еще немного, и я хочу продолжить ее любопытство по поводу моей любимой машины.

— Хочешь посмотреть, на что она способна? — Я похлопал по приборной панели, и глаза Беллы расширились.

— Что-здесь?

— Нет. — Я смеюсь. — Как только мы выберемся из города на более спокойную дорогу. Там я смогу по-настоящему раскрыть ее. Что скажешь?

Она нервно кусает губу.

— Я имею в виду… я не хочу тебя задерживать. Я уверена, что ты хочешь вернуться домой.

— У меня давно не было возможности прокатиться на этой машине. Я готов это сделать, если ты согласна. Уверен ты никогда не испытывала такого драйва, как при езде со скоростью более ста миль в час на такой машине.

Я не хочу заходить слишком далеко. Но я вижу, как загораются ее глаза — смесь нервозности и любопытства, и она сглатывает.

Я должен просто отвезти ее домой. Я знаю, что должен. Но я вижу, что она хочет этого, и все, о чем я могу думать, это о том, как редко этой девушке позволяли делать то, что она действительно хочет.

— Это будет весело. — Я приподнимаю бровь, и Белла чуть глубже впивается зубами в губу, прежде чем кивнуть.

— Хорошо, — нерешительно говорит она, и я улыбаюсь.

— Тебе понравится.

Как только мы выезжаем из города, и ночь сгущается вокруг нас, оставляя яркие огни позади, я еду по дороге, которая, как я знаю, имеет длинный, пустой, прямой участок, по которому не часто ездят в это время суток. Здесь нет никаких неожиданных поворотов или необычного движения, единственным препятствием может быть то, что за этой дорогой сегодня следит полицейский, но деньги могут позаботиться об этом, если меня остановят. Я никогда об этом не беспокоился.

Я оглядываюсь на Беллу.

— Ты готова?

Она издала маленький, придушенный смешок, который напомнил мне тот икающий всхлип, вырвавшийся из нее в коридоре. Звук, вырвавшийся без ее желания, но на этот раз счастливый, а не печальный. Она кивает, снова прикусывая губу.

— Ты уверен, что это безопасно?

— Я уже делал это раньше. Здесь. Просто прошло много времени.

Я не заканчиваю эту мысль, потому что не хочу доводить ее до конца прямо сейчас. Я не хочу думать о тех ночах, когда я приезжал сюда, отчаянно пытаясь почувствовать хоть что-то, кроме горя, мчался по этой дороге так быстро, как только позволяла машина и Дэнни и Сесилия были единственными, кто удерживал меня от того, чтобы обернуть ее вокруг дерева, вместо того чтобы наконец затормозить и поехать домой.

Я хочу думать о том, что сегодня я впервые за долгое время снова почувствовал себя человеком. Человеком, который может поужинать с кем-то, поддержать разговор, посмеяться и получить удовольствие. В течение четырех лет я был погружен в работу, отцовство и ничего больше, игнорируя все свои личные потребности. Я и не подозревал, как далеко может завести дружеская беседа за ужином.

Я оглядываюсь, чтобы убедиться, что она все еще пристегнута, а затем нажимаю на газ. Машина рвется вперед, двигатель урчит, абсолютно чутко реагируя на каждое мое движение рулем и нажатие на педаль. Скорость растет, и мне лучше не отвлекаться от дороги, когда мы набираем восемьдесят, девяносто, сто миль в час, но я не могу остановить себя, чтобы украдкой взглянуть на Беллу, желая увидеть выражение ее лица. Если уж на то пошло, я хочу убедиться, что она не сидит здесь в ужасе, слишком напуганная, чтобы сказать мне остановиться.

Но это не так. Она сидит, наклонившись вперед, глаза ее расширены, руки вцепились в края сиденья, губы разошлись, и она смеется. Это ликующий, возбужденный звук, когда скорость увеличивается, деревья проносятся мимо нас по обе стороны, а