О том как сникли два охранника с дубинками, увидев Руудса, как при виде «дезинфекторов» в разные стороны разбегались голые туристы — пляж они выбрали нудистский, дорогой, как вслед за туристами, побросав плакаты, наутек бросились замотанные до глаз активисты движения «За нравственную чистоту!», пикетировавшие пляж. Следующую «акцию» они планировали в одном из отелей, добавив в водопровод какое-нибудь «средствице», например, вызывающее зуд или невероятно противное на вкус. За Руудсом пришли вечером.
В полицейском участке на границе города и космопорта экипаж «Золотой Лани», увязавшийся за задержанным Руудсом, встретили два охранника пляжа.
— Вот, это он! Это точно он! — завопил один из них, прямо-таки подпрыгивая на стуле.
— Что за безобразие! — возмутился Руудс. — Для опознания одного меня недостаточно. Требуется еще кто-нибудь похожий.
— Но Вы — ксоорлианин, — заметил пожилой капитан, начальник участка.
— Ну и что? Здесь, в порту, хватает моих земляков. Вы не хотите сделать все по закону?
Капитан не стал спорить и ушел вместе с Руудсом и его конвоирами — искать еще ксоорлиан для правильного опознания. Если бы у Блуда была привычка грызть ногти от волнения, он, несомненно, сгрыз бы их на всех пальцах. Но, наконец-то ушедшие явились, и в соседней комнате произошло опознание. Когда оба охранника увидели трех ксоорлиан, сидящих рядом друг с другом на стульях, они растерянно смотрели на них пару десятков секунд. Наконец, тот, кто опознал Руудса в первый раз, решительно сказал:
— Вот этот, с левого края.
— Да, конечно, это именно он, — подтвердил второй.
— Как вы его узнали? — осведомился капитан.
— Ну… Это…
— По одежде, — тихо сказал сидящий в центре Руудс и снял куртку портового рабочего. Ксоорлиане рассмеялись.
— Красс, верни мне одежду, — продолжил Руудс, отсмеявшись.
Сидевший с левого края Красс снял куртку с нашивками старпома и передал ее Руудсу.
— Вообще-то, за такое надо бить морду, — воинственно сказал он.
Все трое были немного навеселе: в тени скал Ксоорла изредка встречается трава, настой которой в малых дозах вызывает у ксоорлиан опьянение, в умеренных — галлюцинации, а в больших — судороги и смерть. Этот настой строго табуирован и используется исключительно шаманами для общения с душами предков. Но космолетчики народ хоть и суеверный, но не религиозный, поэтому Хсаурр, третий на опознании, юнга на крупном грузовике, завидуя коллегам, накачивающимся спиртным при каждом удобном случае, оказавшись как-то у себя на родине, прикупил бочонок настойки. Отправляясь на опознание они выпили по наперстку, и теперь им было море по колено.
— Бить морду, конечно, необходимо, — поддержал сородича Хсаурр и начал засучивать рукава.
— Я, конечно, полностью разделяю ваше абсолютно справедливое негодование, господа, — встрял начальник участка, — и считаю, что вы действительно должны выразить свое негативное отношение к происходящему, в любой форме, какой вы сочтете нужной. Но не на моей территории! — он внезапно рявкнул так, что у людей позакладывало уши. — Я не допущу здесь драк, — уже тише продолжал он, — хотите подраться — выметайтесь куда-нибудь в другое место, где тоже есть свой начальник участка, который тоже вас прогонит. А будете хулиганить здесь — ноги поотрываю, не посмотрю, кто там какой расы. Ясно?
— Ясно! — хором ответили ксоорлиане, предложившие драться больше для формы.
— А вы, ребята, идите с Богом отсюда, — обратился капитан к незадачливым охранникам. — Не можете узнать подозреваемого — не обвиняйте никого. Брысь!
Еще когда «акция» только планировалась, Руудс вспомнил одну аксиому — инопланетяне всегда кажутся на одно лицо. Ему самому понадобилось несколько недель, прежде чем он научился узнавать коллег по своему первому экипажу в лицо — до этого он узнавал их исключительно по знакам различия на форме. Поэтому он заранее знал, что непривыкшие к ксоорлианам охранники не смогут его узнать, и просто развлекался.
— Пойдемте, я провожу вас до гостиницы, — сказал капитан и пошел к выходу.
Поздний вечер — самое лучшее время на Амфитрите. Это время, когда спадает дневной зной, а вечерняя жара еще не наступает. Бриз дует с моря, а в прозрачном небе загораются звезды. Прогулка вечером — настоящее удовольствие, и его не может испортить даже присутствие полицейского, впрочем, настроенного вполне доброжелательно.
— И, все-таки, объясните мне, зачем вам все это было нужно? — спросил капитан, когда они отошли от участка на приличное расстояние.
— Что именно? — осторожно поинтересовался Блуд, панически боявшийся ареста.
— Ладно, не доверяете мне — и правильно делаете. Намекните! Я пойму и намек: все-таки больше четверти века в этом участке — достаточно большой срок.
— Я могу кратко изложить историю наших злоключений. Сначала нас задержали на окраине системы без объяснений, затем под арестом доставили сюда и, наконец, в департаменте потеряли все бумаги по нашему делу. А денег у нас нет.
— Ну и что из этого?
— А вам не кажется, — вступил в беседу Вальтер, — что если на планете будут регулярно происходить неприятности с туристами, то власти, получив намек на причину этих неприятностей, заходят удалить ее со своей планеты?
Полицейский остановился.
— Ну. ладно, с тобой все понятно, — проворчал он, — с тобой тоже, — его палец уткнулся в грудь Руудса, — и с тобой, — он указал пальцем на Фэя, казавшегося подростком. — Но Вы! — теперь его палец указывал на Блуда. — И Вы! — он повернулся к Доржу. — Молодежи можно быть наивной, даже положено. Но, неужели, вы всерьез рассчитывали, что в департаменте, — теперь он точно указал рукой в направлении здания Департамента космического правопорядка, — в департаменте хоть кто-нибудь озаботится проблемами не связанными с ними напрямую? Будьте покойны: даже если Господь, разгневанный вашим присутствием на Амфитрите, нашлет на планету дождь из огня и серы, там никто не оторвет задницу от кресла.
— Значит, мы в ловушке? — тихо спросил Вальтер.
— Давайте договоримся. Вы мне даете слово больше не делать глупостей и потерпеть до послезавтра, а я вам помогу.
— А что произойдет послезавтра? — поинтересовался Блуд.
— Послезавтра прибывает «Валькирия-7». Возможно, это тот самый корабль, который вас задержал. В любом случае, командир корабля, командор Бернс — мой старый приятель. И если вам кажется, что вы не любите здешнюю бюрократию, то это ничто, по сравнению с чувствами старины Дэйва. Я просто натравлю его на тех дармоедов, которые окопались в департаменте, и он сделает все в лучшем виде: уже к вечеру вы или сможете улететь, или будете сидеть в тюрьме.
— Ничего себе, утешили! — возмутился Руудс.
— Поверь мне, — ухмыльнулся полицейский, — любая определенность лучше неопределенности, тем более, что, если вас есть за что сажать, то вас все равно посадят.
— Ну да, — откликнулся Миллз, — вдруг за время нашего полета здесь запретили машинное масло?
— Или без пяти печатей и
