из крепкой хватки. Уходя в глубь кабинета, она оборачивается и складывает руки на груди, с ухмылкой ожидая продолжения. Еще несколько минут назад она хотела сбежать прочь, но теперь находит побегу куда более приятную альтернативу, – если не унизить Лайла сильнее, то хотя бы посмаковать свой успех.
Он звереет, преследуя ее меж рядами парт, стремительно сокращает расстояние и застывает в метре.
Пару секунд они молчат, препарируя друг друга взглядом, но потом властные интонации прорываются сквозь бархат его голоса:
– Что ты о себе возомнила, Роудс?
Адрия молчит, на доли секунд демонстрируя оскал.
Слова будто катаются на языке тяжелыми металлическими шариками, и Адри доставляет удовольствие это ощущение. Она наклоняется вперед, с вызовом глядя Лайлу в глаза:
– Все-таки ранимое мужское достоинство задето?
Мартин приходит в ярость и, сжимая кулаки, делает рывок вперед, но вовремя осекается. Он не ударит ее. Даже Адам Роудс не пал так низко. Мартин Лайл способен выглядеть угрожающе, но Адрия уже знает, что пробила в нем брешь, и теперь сквозь эту брешь может рассмотреть его слабые места.
Мартин Лайл ведом.
Мартин Лайл боится осуждения.
Мартин Лайл трясется за свой авторитет.
Адрия наслаждается его реакциями так же, как вчера наслаждался Адам Роудс, перебирая по косточкам ее собственные слабости. Она кивает на дверь, встряхнув волосами:
– У тебя экскурсия для перспективных мальчиков. Опаздываешь.
– Плевать, – рычит Лайл, глядя на нее, и хмурится.
Яростные огоньки пляшут в темноте его зрачков. Опаленный пламенем, Мартин Лайл кипит, и на этот раз, в отличие от их первой стычки, это доставляет Адрии удовольствие. По сравнению со вчерашним днем он больше не такой уверенный, надменный, выверенный в своих сверкающих издевках.
И Роудс подливает бензина:
– Думаешь, после такого не сможешь быть приличным человеком?
Мартин делает еще один тяжелый шаг вперед, нависая над ней тенью, угрозой, которая звенит в воздухе, опаляет жаром, но только сильнее раззадоривает Роудс.
Без страха в глазах, Адри задирает подбородок выше. Лайл скрипит зубами, все еще сжимая кулаки до белеющих костяшек.
– Уже ощущаешь себя испорченным? – Усмешка вновь искажает линию девичьих губ. – Ты ведь уже, да…
Она не успевает договорить. Мартин Лайл налетает на нее мрачной тучей и накрывает глумливую издевку Адрии безжалостным поцелуем, рывком подтягивая худощавый упрямый силуэт к себе.
Роудс обжигается об это страстное желание, но не поддается, нет – разжигает его больше, больно кусая Лайла за губу, но все же отвечая гневной взаимностью. Яростно вгрызаясь друг в друга поцелуем, они обмениваются ядовитым презрением на кончике языка, токсичной озлобленностью на острие момента. Нервно сжимая ее тело, Мартин припирает Адрию к парте, и она ощущает, как чужие горячие пальцы проскальзывают под рубашку, касаются оголенного живота в районе татуировки, обхватывают талию.
Они не дают друг другу вдохнуть, не позволяют отпрянуть. Лишь в краткую паузу Адрия жадно хватает ртом воздух, цепляясь пальцами за цветастую удавку галстука Лайла, тянет на себя, и Мартин издает сдавленный рык. Забираясь под ворот его рубашки грубым касанием, она чувствует, как гуляют под ее ногтями напряженные мышцы.
Несмотря на то, с какой силой Лайл вновь сжимает тело Адрии и жадно впивается в ее шею поцелуем, Роудс уже догадывается, что образ Мартина обманчив, как обманчива его сила. Мартин Лайл слаб, как слаб каждый, кто сам называл ее такой.
Отстраняясь от настойчивых губ парня, больно терзающих шею, Адрия отталкивает Лайла в грудь. Поднимая презрительный взгляд, она рычит:
– Запри дверь.
И они оба знают, кто победил сегодня. Знают, что одним-единственным дерзким поцелуем Роудс вышибла из-под ног Мартина землю и что, потеряв опору, он сбился с курса. Но, щелкнув замком кабинета, он едва ли думает о последствиях – Адрия знает это, потому что не думает о них сама. Она только впивается новым поцелуем в Мартина Лайла, а затем сдирает с него дурацкий цветастый галстук, отбрасывая прочь, а Мартин в ответ стягивает с нее рубашку.
В пустом кабинете посреди пустынной школы никто не узнает о том, кто из них выиграл, а кто проиграл в этот раз. И Адрию с Мартином это устраивает.
Глава 11
После произошедшего в школе, события, которое Адрия не может назвать иначе как инцидентом, они почти не пересекаются с Мартином два дня. Лишь завидев его в конце коридора, она резко меняет направление, уходит прочь, уже в уборной по десятому кругу проверяя, не проглядываются ли на шее темные следы засосов под слоем тонального крема, не бросаются ли в глаза другие улики – ее беспокойный, бегающий взгляд, сбитое дыхание или взбудораженный вид.
Объяснить себе, что произошло, сложно, но Адрия и не пытается. С каждым днем ее растерянность после произошедшего все больше трансформируется в злость. В циничную уверенность, что так было нужно. И после третьего дня, наконец обретя в своей злости баланс, Адрия уже скалится на Мартина Лайла вновь, обличая его слабости.
Когда они случайно сталкиваются в коридоре стадиона и рядом не оказывается свидетелей, Роудс нападает на него первой, презрительно оглядывая Мартина в спортивной форме с головы до ног:
– От себя не убежишь, – шипит она, но невольно вспоминает чужие горячие касания на коже, тут же жалея, что просто не прошла мимо. Но для нее молчание, словно очередной побег, который Роудс не готова совершить, ведь лучшая защита – это нападение.
– Я, может, не от себя, – Мартин тихо хмыкает, почти не выдавая своих реакций, но склоняется ниже. – А за тобой.
Адрия игнорирует его выпад и кривится, точно слова горят на языке, отравляя ее саму:
– Лучше побегай от своих дружков. Или вы предпочитаете прятки?
– Плевать я хотел, – цедит Лайл, понимая, к чему она клонит. Глубокие темные бреши зияют в его обороне, расползаясь по самомнению кривыми трещинами. Роудс запускает в эти проломы руки, копошится внутри, извлекая правду. Ту правду, на которую ему далеко не плевать.
– Ну-ну, – почуяв шанс, Адрия распаляется. – И давно ты такой самостоятельный? Даже не спросишь разрешения?
Мартин, еще минуту назад спокойный как удав, неосознанно оглядывается на другой конец коридора, где оживают голоса, и зло цедит:
– Много ты о себе возомнила.
Адрия, приняв эти слова почти что за комплимент, фыркает и уходит первая, не желая, чтобы их видели вместе. Ее единственная ошибка не должна лишить Адри дурной репутации девчонки, к которой лучше не приближаться. Из этой маленькой перепалки она уходит победителем, а потом еще несколько раз, случайно встретившись с Мартином на беговой дорожке – черт бы побрал общие занятия физкультурой, – она
