Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
ряды особых кисточек разных размеров и зеркало на внутренней стороне крышки. Это мами подарила Рейзл перед башоу. К набору прилагались салфетки, ватные шарики и небольшая бутылочка жидкости для снятия макияжа.
Гитти округляет глаза, сомнения ее покидают. Она садится за стол и начинает жадно намазывать тенями собственные веки.
– Это для Йосси, помнишь?
– Ничего, когда он выйдет из шкафа, я ему сделаю.
Пока Гитти самозабвенно возится с макияжем, а Мойше любуется звездами, открыв окно, чтобы видеть небо во всей красе, Рейзл убирает свои учебники и тетради вместе с ноутбуком в узкое пространство между столом и стеной.
Из шкафа выходит Йосси, довольный, в платье «по фигуре».
– Так хорошо, Рейзи? – спрашивает он.
Мойше с кашлем разворачивается.
– Что это? – принюхивается Гитти.
Рейзл знает, что это за запах, откуда в Мойше столько праздничного духа. Она подбегает к окну и свитером прогоняет дым в ночь.
– Прекращай, – шипит она и отталкивает Мойше от окна. Затем подзывает младшего брата: – Йосси, моя пуримская невеста, присаживайся, – Рейзл похлопывает по краю кровати рядом со столом, где его уже ждет Гитти. – Вашим макияжем займется наша замечательная Гитти.
Лицо Йосси внезапно теряет все краски. Теперь он не просто бледный, как обычно, а белый, как шаббатняя свеча. Он опускается на кровать, ставя руку позади себя, будто он внезапно постарел и не может сидеть прямо без поддержки.
Он смотрит на Мойше.
– Это можно?
Мойше протягивает руку вперед, широко растопыривая пальцы, будто хочет погладить огромную струящуюся бороду, хотя его борода реденькая, неряшливая и не очень-то длинная. Он приглаживает ту бороду, что у него есть, и закрывает глаза, пытаясь вспомнить авторитетный ответ.
– Можно, да! Как говорит Рав Моше Исерлис, свято Рамо[44]: поскольку единственная суть маскарада – радость, не должно видеть в нем нарушение законов о мужской и женской одежде.
Мойше открывает заплывшие, покрасневшие глаза и кивает Йосси.
– Ты красив, – говорит он. – Красоте не запрещено быть красотой.
Гитти и Йосси выглядят неуверенно. Если это цитата раввина – они ее раньше не слышали.
– Это значит, что ты приносишь мицве еще больше красоты, – успокаивает их Рейзл. – Только поскорее, – она смотрит на Гитти. – Скоро уже начнут читать Свиток.
Гитти принимается за работу. Делает ресницы брата длинными и густыми, как у девочки, покрывает веки нежно-розовым цветом заката. Подчеркивает скулы на розовой коже.
– А зис кинд, – говорит Рейзл Йосси. – Милый, милый ребенок.
Ей хочется его обнять, но вместо этого она обнимает Гитти.
– Осторожно! – говорит Гитти деловым тоном. – Твой рукав залез в пудру.
Рейзл снова чувствует дымок где-то рядом с Мойше, стоящим у окна.
Она подскакивает к нему и шипит:
– Здесь нельзя курить!
– Вус фар курить? – Мойше шаловливо улыбается.
Рейзл снова чувствует раздражение, даже скорее смесь силы и гнева. Он накурит в ее комнате, чтобы ее потом ругали! Немного вина в Пурим – это одно, а курение – совсем другое. Вдруг она задумывается, не опасно ли давать Йосси женскую одежду и красить его. Где граница?
– «Вас фар курить», – передразнивает она. – То, чем ты сейчас поперхнулся!
– Ты ругаешься, как тати.
– А ты шикур, как сказала Гитти! Это добром не кончится. Сегодня Йосси порадуется, а завтра будет грустить. Это все неправда: платья и макияж. Он будет думать, что это правда, но это неправда!
Мойше стреляет в нее глазами.
– Ты мишигене! Даже хуже, чем тати!
– Да, мишигене, – злобно шепчет она. Минуту назад ей ведь тоже было весело. – Но это жестоко. Делать Йосси такой подарок, давать ему надежду, что он может носить платье и быть таким красивым. Ты думаешь, это просто останется в его памяти как кусочек Пурима и больше ничего? Думаешь, он снимет платье, повесит его в шкаф и забудет, больше не захочет его надевать?
– Это всего один раз, Рейзл! Он не может каждый день наряжаться, как на Пурим!
– Он не может, – соглашается Рейзл. – Но если захочет? – Рейзл не смеет сказать, что она думает о младшем брате, даже Мойше. Неужели Мойше сам этого не видит? Они наблюдают, как Йосси закрывает глаза, Гитти накладывает третий слой теней. Его удовольствие ощущается физически. Он в нетерпении улыбается, чуть откинув голову назад. – Он будет в агонии, пока снова этого не почувствует, – говорит Рейзл. – А этого не будет никогда.
Мойше пожимает плечами.
– Сейчас он счастлив, пусть будет счастлив. Не так уж это и плохо.
Рейзл впервые чувствует к Мойше ненависть. И жалость. Обычно эти чувства она испытывает исключительно к старшему брату, Шлойми.
– От тебя пахнет куревом и вином, – говорит она. – Прополощи рот шаббатней смесью.
* * *
– Сиз гит? – спрашивает Йосси. – Хорошо?
Он надевает очки и прищуривается, глядя в зеркало, которое держит Гитти. Он аккуратно придерживает пейсы, чтобы они не касались лица, и поворачивается сначала чуть влево, затем чуть вправо, разглядывая себя в образе невесты. Он удовлетворенно улыбается.
– Хорошо, – одобряет он.
– Да, очень хорошо, – говорит Рейзл. – Дай их мне.
Она снимает с него очки и кладет их на стол. Пока все внимательно разглядывают Йосси, Рейзл капает на платок немного жидкости для снятия макияжа. И быстро проводит ею по лицу Йосси.
– Что одни разрешают, – говорит она. – Другие запрещают.
Несколькими беспощадными движениями она снимает оставшийся макияж. Слезы Йосси ускоряют этот процесс.
– Сними платье, – говорит она, указывая на шкаф.
Пуримская шутка окончена. Гитти молча смывает нанесенные тени, Мойше ждет, пока Йосси переоденется.
– Так-то лучше, – говорит Рейзл, когда Йосси возвращается к ним снова в своих штанах. – А теперь идем. Пора слушать Мегилат Эстер.
Огонь
Компьютер у Рейзл в руках. Она в потайном углу библиотеки, где сейчас особенно пусто, потому что еще утро и почти все студенты на парах. У Рейзл тоже сейчас идет пара. Английский. Сегодня надо сдать работу. Которую она не написала. Пальцы дрожат, она сильнее вцепляется в ноутбук, чтобы унять дрожь. Открывает ноутбук. Закрывает. Открывает.
Создатель не помешает ей смотреть порно. Ни за что.
Рейзл теперь понимает, что такое склонность к злу, йецер хара, и почему раввины и ребецин всегда так этого боялись. С этим злом, внутренним, а-Шем не борется или не старается его побороть.
Почему а-Шем не встанет, не стукнет кулаком по столу, не крикнет: «Довольно!» Как тати кричит, когда теряет терпение – на протяжении всего года, не только в Песах[45] – «Дайену!». А-Шем мог бы сломать ее компьютер или вообще сломать интернет, чтобы не оставить ей даже возможности смотреть. А-Шем мог бы лишить
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
