их теперь? Прятать во дворах близлежащих домов?
— Большевики есть? — Сормах обвел глазами освобожденных нами.
Несколько сидящих подняли руки.
— Вот с ними и пойдем дальше. Остальные — пусть из Парижа выбираются. В сторону наших я их отправлю.
Мы перераспределили оружие. На большевиков его только-только и хватило, некоторым одни ручные гранаты и достались.
— Ну, двинули, — скомандовал Сормах. — Покажем им где раки зимуют!
Им, это — британцам. Топить их Сормах собрался? Ну, тоже вариант…
Двинуть-то мы двинули, но часа через два поняли, что заблудились. Куда-то непонятно совсем зашли. Хотя и шли-то… Больше отдыхали, чем двигались.
— Улица Дюнкерк, — Николай Гурьянович всем окружающим показал, что он не только разговорным французским владеет, но и читать таблички на домах на этом языке может. — Куда она ведёт?
Это он меня спросил. Нашел знатока местной географии…
— Не знаю, — признался я. — Пошли хоть по ней, куда-то да выйдем.
— Пошли, — не стал возражать Сормах. — Может и получится как-то к Люксембургскому дворцу.
К дворцу мы не вышли, а скоро увидели фундаментальное здание из белого камня. Центральный фасад строения был выполнен в виде триумфальной арки и украшен статуями — большими и поменьше.
Площадь перед зданием была пуста, даже спросить некого — куда мы дошагали.
Тут где-то за зданием паровоз гуднул, тишину нарушил.
— Вокзал?
— Похоже, — подтвердил я догадку Сормаха. — Северный, если верить надписи на фасаде.
Словно по приказу гудка паровоза из здания вокзала вышли несколько человек.
Наши!
Как я узнал? Да по богатыркам. Британцы такие головные уборы не носят.
Николай Гурьянович тоже богатырки разглядел и людям рукой замахал. Те остановились на месте, в нашу сторону винтовки направили. Понятное дело, видок у нас — как из дурдома сбежали. Половина — в исподних рубахах и кальсонах, остальные, кроме меня и Сормаха, тоже кто в чем.
— Свои! — криком обозначил нашу принадлежность военный комендант Парижа. — Свои мы, товарищи!
От стоящих перед вокзалом отделился человек в кожанке, сделал пару шагов в нашем направлении.
— Сормах? — узнал он видно Николая Гурьяновича.
— Я! Я! — подтвердил тот.
— Подойдите! — крикнул человек в кожанке.
Вот надо же… Такое только в книжках бывает.
Это оказался отряд из Петрограда. Его в Париж для прояснения обстановки прислали.
Железнодорожное сообщение Санкт-Петербурга, нынешнего Петрограда, и Парижа ещё с прошлого века имелось, поезда регулярно по расписанию ходили. Это — до Великой войны и сейчас. Во время военных действий только оно прекращалось. Если с нашей стороны смотреть, то поезд шел через Псков, Вильнюс, Кенигсберг и Берлин. От Петербурга до Берлина дорога тридцать один час занимала, а от германской столицы до французской — ещё двадцать один. Сел в вагон на Варшавском вокзале и поглядывай в окошечко. На российской границе надо только в другой состав пересесть из-за разной ширины железнодорожной колеи. Потом уже, правда — с пересадками, хоть до Лиссабона кати или до Константинополя.
— Что у вас тут такое творится? — задал вопрос Сормаху его знакомец из Петрограда. — Мы только прибыли, а тут — пустой вокзал, народу — хоть шаром покати.
— Мне бы кто сказал. — развел руками Сормах. — В Берлине как?
— Нормально.
— Нормально… — Николай Гурьянович изобразил из себя эхо.
— Ну, не совсем, но маятники не останавливались.
Человек в кожанке, оказывается, в курсе у нас произошедшего…
— Что, не совсем? — высказал озабоченность Сормах. — Тоже люди без сознания падали?
— Да нет. — лицо у гостя из Петрограда стало хмурым. — Спартакисты что-то начали хвостами вертеть. У вас тут непонятное что-то случилось и они одновременно забузили. Пошли, сейчас мы выгрузимся и на разведку двинем.
Ого! Да тут к нам на помощь не только пехота прибыла!
Состав, что прибыл из Петербурга, насчитывал более десяти платформ и вагонов. С платформ сейчас съезжали… танки.
Так! Это же «Вездеходы» Пороховщикова! Пустили, значит, их в серийное производство! В империи проваландались, а большевики — смогли!
Корпуса танков имели обтекаемую форму, сверху — башенка с пулеметом. Если я правильно помню, она ещё и вращается. По твёрдой поверхности, по тем же парижским улицам, такая бронированная машина может двигаться со скоростью до сорока верст в час. Сам корпус состоит из нескольких слоев стали с прослойкой из волоса и морской травы. Пулеметная очередь такому танку — как слону дробинка.
Из вагонов выходили и строились на перроне солдаты в богатырках. Все, причем, с автоматами Федорова. Ну, не только. Оружием они были с головы до ног как новогодние елки увешаны.
Серьезно в Петрограде к делу подошли…
— Как там в Москве Ленин? — поинтересовался я у знакомца Сормаха.
— Плохо, — коротко, без подробностей ответил тот.
Глава 31
Глава 31 Русские танки в Париже
Русские танки в Париже…
У кого-то я ещё дома читал про такое. Автор, фамилии его я сейчас не помню, дал волю своей фантазии, а тут всё это в реальности случилось.
Хорошо, что на поезде из Петрограда ещё и танк Менделеева не привезли. Изделие Пороховщикова проезжую часть парижских улиц практически не портит, а была бы здесь эта громадина… Ямина на ямине после него бы остались.
Впрочем, танк, который создал сын великого химика, на платформе, что паровоз тащит, перевозить и не надо. Предусмотрено в его конструкции самостоятельное перемещение по железной дороге. Ставится танк на железнодорожные оси с колесами и тут-тук куда ему требуется. Одна проблема — не все участки железных дорог такую тяжесть выдержать могут. Про мосты лучше и не вспоминать. Ещё и ширина железнодорожной колеи во Франции не как у нас.
Да и не нужен этот монстр здесь. Что ему в Париже делать? С башней инженера Гюстава Эйфеля бодаться?
Вот, кстати, и она. Далековато сейчас нам до неё, но уже хорошо видно…
Стоп!
Что-то царапнуло в контуре башни мои органы зрения. Благодаря золотым зверькам я гораздо лучше многих людей видел и вот сейчас тоже что-то рассмотрел на башне. То, чего раньше на ней не было.
— Николай Гурьянович, бинокль можно на секундочку.
У заслуженного большевика сей зрительный прибор имеется. Ещё и германского производства. В полку он его прибрал наряду с многим прочим.
— Возьми, Нинель, пользуйся.
Сормах протянул мне бинокль.
— Не разбей только.
Опять шутить начал комендант Парижа
