паутина и пыльные полки.
Прежде этот сеновал находился на нашей территории, пока мама не продала лошадиное ранчо. Папа хранил здесь сено. А теперь здесь живут пауки, летучие мыши и прочие ползучие твари.
– Плевалка побежал за Чуи к этому старому сеновалу, а тут оказался Пушистик Паутер.
– А когда вы пришли, дверь была открыта или закрыта?
– Не помню, – Хрустик переглянулся с Плевалкой, будто ожидал от верблюда подсказку. – Я как услышал лай…
– Ты сам открыл дверь или нет?
– Наверное, – Хрустик сердито сморщил нос. – Всё случилось так быстро.
Я повела фонариком и увидела на полу миску.
– Откуда здесь миска с собачьим кормом? – Если только Пушистик Паутер не имеет привычки убегать со своими вещами, кто-то нарочно его здесь спрятал.
– Нам лучше вернуться домой. Если мама заметит, что мы сбежали, то посадит под домашний арест до самой смерти. – Я машинально оглянулась в поисках ошейника или поводка, но вспомнила, что уже успела вернуть их мистеру Свинделлу. Проклятие! Я обшарила карманы шпионской жилетки. У меня же осталась бандана… и кусок бечёвки, и ножницы. Я обвязала бандану вокруг лохматой шеи и отрезала кусок бечёвки. А затем привязала бечёвку к бандане. Сойдёт!
– Пойдём. – Я осторожно потянула за бечёвку. Пушистик завилял хвостом и обнюхал мои ноги.
– А как же Фредди?
Верно, как же Фредди. Я старательно посветила фонариком во все углы сеновала, просто на случай, если Фредди притаился где-то в углу. Уж он-то обожает прятаться во всяких дырах.
– Фредди, ты здесь?
Однако влажный воздух был пропитан запахом собаки, а не мускусной вонью хорька.
– По-твоему, если бы Фредди был здесь, в миске осталась бы еда? – Я показала на собачью миску.
– А если он боится выйти? – Хрустик принялся обрывать паутину и осматривать все укромные места. – Давай, малыш. Выходи, Фредди! Это же я, Перси.
Может, Хрустик был прав. Как бы Фредди ни обожал собачьи лакомства, он никогда не питал особой любви к самим собакам. И если он тоже застрял на этом жутком сеновале, то наверняка спрятался. Он может в эту самую минуту высовывать свой носик из какой-нибудь щели так, что мы его в жизни не заметим.
– Его здесь нет. – Я вышла, уводя за собой Пушистика Паутера.
– Откуда ты знаешь?
– Просто знаю. – Я не хотела обижать Хрустика, лишний раз напоминая о том, как от Фредди воняет.
– Я без Фредди не пойду.
– Но мы должны отвести домой Пушистика Паутера. И нам давно пора вернуться. – Я пошла по тропинке в надежде, что Хрустик послушается и последует за мной. – Мы найдём Фредди. Не переживай. Оставь дверь открытой, и тогда, если Фредди проголодается, он найдёт собачью еду.
Я оглянулась: пошёл мой брат домой или нет? Вроде бы пошёл.
Чуи сидел на горбе у Плевалки, а Хрустик тащил верблюда за кожаный поводок. Я натянула бечёвку, привязанную к бандане Пушистика Паутера, и вся наша компания принялась пробираться через лес к дому. Только бы мама не заметила, что мы уходили… иначе мы всё лето просидим под домашним арестом.
У меня вырвался глубокий вздох облегчения, когда наконец мы пересекли опушку и пошли по лужайке обратно к дому. Чуи соскочил с верблюда и взял меня за свободную руку. Хрустик завёл Плевалку в вольер, поманив очередной морковкой. Я отвела Чуи в амбар и дала ему банан, который он утащил к себе в клетку. И пока он жевал угощение, я внимательно осмотрела замок на двери.
Я могла предположить, что шимпанзе бегал по ночам на сеновал. Должно быть, там он и нашел ошейник и поводок Пушистика Паутера. Возможно, и котёнка он подобрал там же. Но как ему удавалось сбежать?
Пока я возилась с замком, Пушистик Паутер лизнул мне руку. Замок выглядел нетронутым. Шестерёнки у меня в мозгу завертелись со страшной скоростью. Я готова была поспорить на что угодно: наш неведомый похититель собак прятал Пушистика Паутера на сеновале, оставив ему еду, а сам собирался получить вознаграждение от бедного, сбитого с толку мистера Свинделла.
Мистер Свинделл, наверное, безумно расстроен. Надо бы сообщить ему, что я нашла Пушистика. Но я не могу этого сделать, не признавшись маме… и, как бы то ни было, я не могу рисковать своей свободой.
У меня возник план. Я насыпала в миску сухого корма и поставила в клетку к Чуи. А потом открыла дверь и для надёжности подкинула ещё парочку собачьих бисквитов. Пушистик Паутер охотно заскочил следом. И я заперла его в клетке. Я всё ещё должна была выяснить, как Чуи удавалось сбежать. Неужели он у нас взломщик? Вообще-то шимпанзе довольно умны. И они пользуются орудиями труда.
Но, возможно, сегодня, когда у него есть компания, он не захочет сбегать? Я пока не представляла, как объясню маме, как в клетке появилась собака. Но ведь до этого у Чуи действительно нашёлся котёнок. Может, мне вообще пора назначить Чуи своим помощником? У него явный талант к обнаружению домашних животных. А жалованье ему можно назначать в орехах. Чубакка будет счастлив.
Я увидела Хрустика возле вольера. Что бы ни ждало нас дома, мы встретим это вместе. На первый взгляд, всё было спокойно. В доме темно, только над крыльцом горел фонарь – но он никогда не выключается.
Я крадучись пошла по лужайке, а Хрустик – за мной следом. Фонарик остался в амбаре, но даже если бы он и был со мной, я не рискнула бы сейчас включать свет. Мы старались скрыть наше присутствие.
Хрустик что-то бубнил себе под нос. Я оглянулась и прижала палец к губам. И тут его глаза распахнулись от ужаса, как будто он увидел либо тираннозавра на нашем крыльце, либо летающую тарелку у нас во дворе. Я покрутилась на месте.
Барашки-барабашки! Мама в купальном халате и шлёпанцах неслась нам навстречу, и глаза её метали молнии. Кажется, она здорово рассердилась. Ни слова не говоря, она схватила нас с Хрустиком за локти и потащила в дом.
– Это из-за Перси, – объяснила я. – Он…
Но мама лишь мотнула головой и как-то странно зарычала. Я больше не пыталась оправдаться.
– Но мы же нашли… – начал Хрустик.
– Тс-с! – Мама отвела Хрустика в его спальню и показала на кровать. Затем повела меня вверх, в мою спальню.
– Я могу объяснить…
– Поздно. Рано утром у меня операция. Твои объяснения подождут. – Она показала мне на кровать. – Марш в постель, и не смей вставать, пока солнце не взойдёт.
Я кивнула и легла в кровать. Мама сердито вздохнула и добавила на прощание:
– И сними с себя эти грязные
