пилотке и убила его».
«Судмедэксперты шутят». Что-то подобное, наверняка, ждало нас и в переданном им поручении. Направление его деятельности мы уже знали.
Однажды, оставив женщин и детей на Бугре, мы поехали с Юрком в командировку – напросились. Этого уже моя профессия требует: быть рядом с таким роскошным источником информации, как он. Упустить такой случай? Так далеко не пойдешь. У нас, авторов, это преступление – уклонение от фактов. И вот: «Ну… поехали!» Сказано это было с явным вызовом: «А выдюжишь? Не сломаешься?» Ну-у, если меня самого не закопают – наверное, выдержу.
– А публиковать можно?
– Не для печати! – отрезал Юрок. – Только через полвека!
И я этот срок выдержал. Конечно, я просил его заранее ознакомить меня хотя бы с некоторыми, наименее ранящими, эпизодами его повседневности. Он сказал, что не ранящих нет. Только ужасные. Иначе судмедэксперта и не зовут. С нами поехал и Игорек. Разве могла происходить «ревизия деятельности клана» без него?
Наш шерп рулил, мы с Игорьком балагурили, будто бы ехали на рыбалку. Так оно, в сущности, и вышло! За нами, как привидение, летела белая медицинская машина. Для чего? И что в ней? «А ты не догадываешься?»
Переехали Волгу по мосту возле города Энгельса (бывшего поселения поволжских немцев), и я радостно вздрогнул, увидев там на автостанции казахов с верблюдами. Правильно едем.
– Мы уже в Казахстане? – спросил Игорек.
– Скоро будем!
Это скоро наступило ночью. Остановились в каком-то поселке. Больница. Вышли трое местных. Обнимались с Юрой, радостно хохоча. Может быть – просто пикник? По сути – да. Но с особенностями, диктуемыми профессией.
Из второй нашей машины на носилках вынесли «подарочек» продолговатой формы. «Взятка!» – мелькнула мысль. Они дают взятки трупами? Почему бы и нет? У кого что есть.
А потом были раки. В диком количестве. Их просто выгребали бреднем из озерка размером… с теннисную площадку. Прикармливали их чем-то? Варили раков в котле. Казахская водка… особой, говорят, «палёности». Но ты же хотел познать жизнь? Познал. Вырубился. Но проснулся. Почему-то, не открывая глаз. Или – не открывались? Одному боку было ужасно холодно, другому ужасно горячо. Открыл глаза-щелочки… Костер! Я лежал на брезенте, где недавно лежали раки. Посмотрел на свою клешню. Похоже? Похоже! У костра сидел лишь один человек. Мощная харя с глазами-щелочками. Мохнатый живот торчит, не прячась. Сидит спокойно, уверенно. Так это же кузен мой, Юрок – в аутентичной, можно сказать, среде, в рабочем процессе. Командировка! Он и на острове у нас любил сидеть по ночам у костра один. День в заботах, а ночь – его. Помню, выползешь из палатки отлить и застываешь. Какая мощь в фигуре видится в отблесках костра! Но здесь он сидел с каким-то особым величием. При деле! С его животом, высокохудожественным, озаренным пламенем. Это же Будда! Настоящий Будда! У меня дома много Будд. Обожаю. Но этого не увезешь. Укоренился тут. Часть пейзажа. И какого-то процесса. К нему почтительно подходили из тьмы, что-то шептали. Он кивал или качал головой, не отрывая глаз от костра, иногда подкидывая в него щепочки движением лишь кистей рук. И все, пятясь и кланяясь, уходили. О! Вот еще один порученец из тьмы. Почтительно пригнулся. Мохнатое ухо слушает. Бугор! Настоящий «бугор», как называют начальников уголовники. А иногда и мы.
– Юрок! – просипел я.
Он встрепенулся и радостно улыбнулся. И сразу стало видно: не Будда! Но – бугор. Бугор наш! А может, и Будда!
– А где… всё? – вот так вот я и спросил – во вселенском масштабе!
– Смотря что. Раки – в животе! – Он с удовольствием погладил свой емкий живот.
– А… Игорек?
Все-таки нас было трое.
– В машине спит. Обняв руль, хоть и не свой. Автомобилист! – проговорил Юра с любовью.
С автомобилистом все ясно.
– А я… кто?
Под этими звездами (никогда еще так близко их не видал), в этой дикой степи вопрос звучал актуально.
– Ты? – Юра задумался. Вопрос, видимо, был не однозначный. – Исследователь жизни! Далеко ушел.
– В смысле?
– В степь. Еле тебя нашел. Главное – непонятно, в каком направлении.
– Ну… и в каком?
– Как можно дальше от цивилизации!
– Странно. Цивилизацию я вроде люблю! – Я даже с усилием сел, как культурный человек. – Да-а! – Огляделся. – Тут много неожиданного проясняется… точнее – вытемняется. Как ты меня догнал?
– А ты уже лежал. Раскинув руки. И – лицом к звездам.
– Да-а… Видимо, пытался связаться.
– Возможно. Но нести тебя было тяжело.
– Видимо – раки. Но хватит. За дело. Рассказывай!
– Что? – улыбнулся Юрок.
– Ну… Почему мы здесь?
– Ну как? – Он обвел окоем рукой. – Вселенная!
– Да, – мельком глянул. – Вселенная, да. Ну, а повод?
– Повод? – Юрок широко зевнул, сладко потянулся – ну просто хозяин Вселенной. – Да так. Закинул им трупешник один. Как говорится, чем богаты!
– Важный… трупешник? – лихо проговорил я.
– Ну да. Помог им закрыть одно долгое дело.
– А почему раньше не привез? – сорвалось с языка.
– Ну-у… Так вот! – он развел руки, обнимая Вселенную. – Решил к вашему приезду приурочить!
Передачу трупа – к нашему приезду. Щемяще. Ну, а чего придираться? Нормально. С той же законной гордостью грузинский хозяин сказал бы, что приберег для нас бочонок вина.
Помню, как монтер с монтажного объединения заменил в нашей лаборатории, где мы работали с химикатами, старый вентилятор на новый и потом робко спросил, можно ли ему забрать старый? И я, будучи на тот момент главным, разрешил. Так он меня поил потом полтора дня, а также предлагал познакомить с подругой его жены. И мы, возможно, дружили бы семьями, если бы я не был уже женат. Вот так! И претензии снимаем. Иначе странно. Нам можно – а им нельзя? Только лишь потому, что у них свои «объекты»? Мистику – долой. И там тоже бушует жизнь. А будешь выпендриваться – коллеги не поймут. А тут, вижу, – прекрасно понимают. И наш Бугор, думаю, рулит справедливо!
С собой нам тоже дали кое-что. В продолговатом мешке. Но шевелящееся. Не буду будить в вас нездоровое воображение – раки.
Ели их всем Бугром – в этот раз это слово обозначает всех обитателей нашего замка на Бугре. Ели и соседи. Хотя Игорек резко возражал. И пришлось нам напиться. И мы расчувствовались, и выпускали оставшихся в живых раков в Волгу, целуя их. Юра одобрял и тоже участвовал в освобождении раков.
Что же он «припас» нам сейчас, в Москве? Да уж не коробку конфет!
Понуро искали на задворках больницы – по той записке, что Юра продиктовал. Искали
