парню; посадить Томмазо в тюрьму вчера утром действительно было на пользу. Он не хотел, чтобы Томмазо превратился в полноценного Мааскаб, сбежал и убил людей. Тогда богам пришлось бы казнить его. Теперь, по крайней мере, у него есть шанс вернуть жизнь.
«Что со мной происходит? Сострадание не в моём стиле».
— Проследи, чтобы Эшли добралась до Палм-Спрингс к завтрашнему дню, — потребовал Гай.
— Завтра? Нет. В наш последний разговор, она сказала, что «отключится от сети» и будет проводить время с Мааксом и ребёнком. Никаких божественных дел, если только это не вопрос, и я цитирую: «Мир нахрен взрывается. Снова». Но сейчас не тот случай.
— Убеди её. Ты, в конце концов, Бог Искушения, так что, чёрт возьми, соблазни её.
— Хотя я полностью наслаждаюсь заманчивой игрой, поскольку это часть моей натуры, позволь напомнить, что сейчас я не обладаю способностями. И почему тебя вообще волнует, что случится с Томмазо? В последний раз, когда ты говорил о нём, проклинал Вселенную, потому что он ещё жив.
Да, да. Зак слышал болтовню на последней встрече богов о том, что Гай помогает Томмазо, потому что поклялся быть его опекуном, а залогом стала его свобода. Но Зак не купился ни на одно из этих слов.
Последовала долгая пауза, прежде чем Гай ответил:
— Мой интерес к Томмазо тебя не касается.
— Конечно. Мне просто нравится знать обо всём, что тебя беспокоит. Это доставляет мне огромное удовольствие.
Можно догадаться, Гай делал это только для того, чтобы успокоить свою пару, Эмму. Боги, это, должно быть, убивает его. Гай страстно ненавидит Томмазо.
— Пошёл ты, брат. Найди Эшли. Доставь её в Палм-Спрингс к завтрашнему дню. Объясни, что она должна помочь Томмазо завоевать сердце Шарлотты.
Зак чуть не подавился своим языком.
— Ты сказал Шарлотта?
— Да.
— Шарлотта Андруса?
— Теперь ты улавливаешь суть.
— Что, чёрт возьми, происходит? Добро превращается во зло, зло превращается в добро, бессмертные отвергают пару, а теперь это?
Зак провёл руками по потрясающим чёрным, шелковистым волосам.
— Твою же мать.
— Именно, — отметил Гай.
— Я позвоню, если удастся договориться.
— Превосходно. И брат? — спросил Гай.
— Да?
— Ты всё ещё грандиозный мудак за то, что сделал с Киничем и Пенелопой. Но если бы Эмма принадлежала кому-то другому, даже одному из моих братьев, я перевернул бы мир с ног на голову, чтобы заполучить её.
Другими словами, он понимал, что Зак сделал всё, что было в его силах, чтобы завоевать любимую женщину, даже использовал грязные приёмы.
Только теперь Зак понял, что никогда по-настоящему не любил Пенелопу. Он помнил только желание и потребность заставить её пересечь черту и хотеть его.
С Тулой все не так.
«Я хочу… хочу… Я хочу, чтобы она увидела во мне хорошее. Проклятье!»
— Мне пора, — сказал он в панике, закончив разговор и побежав к лифту. — Тула!
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Направляясь к восьмой лунке, Томмазо тщательно репетировал, что скажет Шарлотте. Во-первых, ему придётся пресмыкаться из-за того, что постоянно куда-то уходит. Во-вторых, нужно, чтобы она начала видеть в нём сексуальный объект, который можно эксплуатировать, использовать, сосать и жёстко трахать днём и ночью, и…
«Кого, чёрт возьми, ты обманываешь?»
От фантазии, чтобы проделать всё это с Шарлоттой, кровь мгновенно прилила к члену. Он посмотрел на оранжево-белые клетчатые шорты. Что ж, очень заметно. Он натянул подол футболки на огромную выпуклость и начал думать о несексуальных вещах, таких как Симил. О её ужасном единороге. И о подвале, полном стонущих клоунов.
Его член начал опадать. Вот, так-то лучше. Но стоило заметить милую женственную фигуру Шарлотты, стоящую к нему спиной, он не смог не возбудиться снова. Чёрт возьми!
Он уже собирался остановиться, чтобы снова попытаться успокоить похотливого ублюдка, когда что-то показалось ему странным. Или, точнее говоря: неправильным. Дело не столько в том, как стояла Шарлотта, сколько в напряжённости позы. Почти как, когда маленькое животное понимает, что его заметил волк. Есть такой момент тишины, когда не можешь решить, бежать ли или оставаться совершенно неподвижным, надеясь, что ошибся в том, что тебя заметили. Именно так и стояла Шарлотта. Она даже сжала кулаки, словно готовясь к драке.
— Шарлотта!
Она не двигалась, и то, на что она смотрела, находилось за горизонтом и вне поля его зрения. Проклятье.
Боевые инстинкты телохранителя тут же включились, и Томмазо побежал так быстро, как только мог. В голове он переходил в режим обороны. Поблизости нет оружия, но сумка для гольфа примерно в тридцати футах от Шарлотты, и там чертовски много тяжёлых клюшек. Дерьмо. Он сначала пойдёт к Шарлотте или за клюшками?
— Шарлотта! Беги! — закричал он. Надеясь, что она обернётся, увидит, как он бежит, а затем бросит на него хмурый или сердитый взгляд, или что-то ещё, указывающее на то, что воображение разыграло его.
Но этого не произошло.
Он снова выкрикнул её имя, но она замерла примерно в пятидесяти ярдах от него, уставившись на что-то, что явно пугало. И да, она определённо находилась в пределах слышимости, потому что небольшая группа игроков в гольф впереди чуть правее посмотрели в его сторону.
Мягкая трава не позволяла бежать быстрее, и Томмазо снова закричал. Бесполезно. «Сначала пойду к ней», — решил он. Десять ярдов. Девять. Восемь. Семь. Шесть. Пять…
Он схватил её сзади и собирался закрыть своим телом, но она закричала и изогнулась так, что их ноги запутались. С громким звуком они оба упали, переплетаясь конечностями, и Томмазо приземлился прямо на Шарлотту. Тело Шарлотты обмякло, и он немедленно скатился с неё. Поднялся на ноги и огляделся, ища на горизонте то, что её напугало. Ничего нет. Он взглянул на Шарлотту, которая лежала без сознания, и на окровавленный камень размером с его кулак сбоку от её головы
