извиняется за мое поведение — за то, что я пиналась, молотила кулаками и кричала на берегу. Доктор Блэкрик поворачивается ко мне, и я отвожу взгляд и смотрю себе на колени. Слава богу, в этот момент фрейлейн Гретхен как раз протягивает мне кружку теплого подслащенного молока.
— На самом деле лунатизм, или хождение во сне, — частое явление, — говорит отчим. — Она наблюдалась у специалиста по этой части?
— Да, но толку от этого было мало, — отвечает мама, потирая переносицу. — Мне так жаль, правда. За то, что разбудила вас посреди ночи и расстроила.
— Ничего страшного, не волнуйтесь, — заверяет ее фрейлейн Гретхен.
Одновременно с ней я тихо бормочу:
— Его ты не будила.
Мама поворачивается ко мне.
— Что?
Я показываю на отчима.
— Он и так не спал… — Поймав его пристальный взгляд, я замолкаю. По спине у меня пробегает дрожь.
Мама не знала о его ночной прогулке. Он хотел оставить это в тайне.
— Тебе приснилось, Эсси, — усталым голосом говорит мама, но отчим откашливается.
— Пожалуй, не совсем. Я и правда выходил на улицу.
Мама опускает чашку на колени.
— Выходил? Посреди ночи?
— У меня тоже есть трудности со сном, — отвечает доктор Блэкрик с кривой усмешкой. — Надо было раньше тебе сказать. Иногда прогулка помогает: от нее проясняется в голове.
— Понятно, — говорит мама, вид у нее неуверенный. Она плотнее кутается в наброшенное на плечи одеяло.
Доктор Блэкрик резко меняет тему разговора и разглядывает меня сквозь стекла очков, сощурив глаза, будто я какая-то таблица с перечнем симптомов в медицинском пособии.
— Будет хорошо, если ты расскажешь мне подробнее о своих снах, Эсси. Сейчас есть много исследований, в которых предполагается, что сны — это окно в человеческую психику. Если мы узнаем, чего ты боишься — что вызывает у тебя кошмары, — быть может, я сумею тебе помочь, — говорит отчим.
Его желание узнать, чего я боюсь, выглядит крайне подозрительно. Беатрис наверняка сказала бы, что он ищет мои слабости. Я продолжаю молчать.
Доктор Блэкрик снова поворачивается к маме, поглаживая ладонью длинную бороду.
— Нужно внести некоторые изменения. Возможно, попробовать новую диету, а еще строго следить за тем, чтобы соблюдались условия для полноценного сна. Нехватка сна может по-разному отразиться на здоровье — как психическом, так и телесном.
Я хмурюсь и хочу возразить, но тут фрейлейн Гретхен ставит поднос на столик и берет мою руку в свои ладони.
— Давай-ка переоденем тебя в сухое и уложим спать. Пойдемте, фрейлейн О’Нил.
Я хлопаю глазами, глядя на нее, и киваю. Гретхен помогает мне встать с дивана и выйти из гостиной. Поднимаясь по лестнице, мы слышим голоса мамы и доктора Блэкрика, которые продолжают меня обсуждать.
— Мне не нужна никакая новая диета. Я не спала, — повторяю я, по большей части, чтобы убедить в этом себя.
Фрейлейн Гретхен смотрит на меня обеспокоенно.
— Ты очень громко кричала. Была сама не своя от страха.
— Но не потому, что я спала.
Мы доходим до второго этажа, и я съеживаюсь, когда Гретхен щелкает выключателем, зажигая свет. Я стараюсь идти ровно посередине коридора, обхватив себя руками за плечи и держась подальше от гудящих ярких светильников.
— Что же тебя так напугало? — спрашивает фрейлейн Гретхен.
Пару мгновений я думаю, что не стану отвечать. Я не уверена, что ей можно доверять. Но Гретхен не наседает на меня, поэтому я решаюсь.
— Когда я лежала в постели, — тихо начинаю рассказывать я, — я услышала, что за дверью кто-то стоит. А когда он ушел, переговорная трубка снова стала свистеть.
— Ох, как неприятно, — говорит фрейлейн Гретхен. — Знаешь, Angsthäschen, старые дома постоянно издают всякие звуки. — Тон у нее сочувствующий, хотя она и называет меня этим чудны́м прозвищем.
— Но это не всё, — продолжаю я и передергиваюсь, когда мы заходим в мою комнату. — Меня еще кое-что напугало.
Я замолкаю, испытывая неловкость, но фрейлейн Гретхен подбадривающе мне улыбается.
— Продолжай.
— На берегу я видела… следы. В песке. Поэтому я кричала. Эти следы тянулись из воды.
Улыбка слетает с лица Гретхен.
— Отпечатки были маленькие. Не больше моих. И они вели к дому. Тогда я вспомнила про девочку, которую видела сегодня в окне больницы. — Я умолкаю, затем тихо добавляю: — Платье у нее было насквозь мокрое.
Неожиданно фрейлейн Гретхен отворачивается.
— Тебе не следует гулять рядом с больницей. — Несмотря на суровый тон, голос у нее дрожит. — И выходить из дома, когда стемнеет.
Я невнятно извиняюсь и обещаю выполнить ее просьбу. Я раздеваюсь, но даже когда забираюсь в постель под одеяло, не могу унять дрожь. Я знаю, почему фрейлейн Гретхен напугана.
Она тоже видела девочку.
* * *
Красная дверь.
Коридор тянется вперед, удлиняясь всё больше и больше, но дверь почему-то вырастает ввысь. И приближается. Меня тошнит. Кружится голова. Такое чувство, будто я без остановки каталась на карусели в луна-парке. За красной дверью полыхает огонь. Я слышу потрескивание дерева. И вижу всполохи пламени сквозь щели между дверью и косяком. Коридор наполняется дымом, я кашляю. Перед глазами будто мутная пелена. Но я не могу даже поднять руку, чтобы заслониться от пышущего жара.
— Эсси…
Я этого не вынесу.
— Эсси…
Я не хочу увидеть, что прячется за красной дверью. Не хочу смотреть. Мне недостает смелости. Я не хочу вспоминать того, кто зовет меня по имени.
Дым густеет, и дышать становится еще труднее. Дым всё густеет, пока не превращается в известковую пыль. Это смесь пепла и частиц обгорелой пробковой трухи. Она оседает у моих ног, затем поднимается к лодыжкам, к коленям и к животу. Она закручивается вокруг меня воронкой, забиваясь в волосы. Я пытаюсь отряхнуться. Закашливаюсь.
— Эсси!
Вот бы мне не знать этого голоса. Не знать. Не знать. Не знать.
Но я его знаю.
Глава 13
Просыпаюсь я вся в поту, простыня подо мной сбилась. Некоторое время я сижу в постели и таращусь в никуда. Сквозь окно сочится утренний свет. Ночное потрясение вспоминается как сон. Я медленно встаю с кровати, меня немного пошатывает спросонья. Натянув платье и шерстяные чулки, я замечаю серебряный колокольчик на центральной полке книжного стеллажа у противоположной стены. В животе ворочается тревожное чувство, поэтому я поспешно ухожу из комнаты.
В гостиной доктор Блэкрик доедает завтрак. Я обхожу стол, держась от отчима на внушительном расстоянии, и занимаю свой стул. Мамино место напротив моего, но как раз когда я сажусь, она встает в явной спешке. Я хочу объяснить, что́ случилось — на самом деле случилось — ночью, но
