к чертовой матери. — Ты, конечно, там жил раньше. Но сейчас такой повод серьёзный… Никсоны там всякие, Шмиксоны… Глядиш, самого Хрущева увидишь. Лично…
А вот это было реально неожиданно. Потому что ни о генсеке, ни об американском президенте, я точно услышать не планировал.
Глава 11
О неожиданных поворотах и загадочных старухах
История выходила странная и где-то даже удивительная. У меня вообще, если честно, имелось ощущение, будто я снимаюсь в фантастическом фильме. Хотя, нет… Не фантастика. Скорее — фантасмагория. Просто обстоятельства, события и люди сильно были похожи на отдельные части сценария, который писал какой-то неадекватный сценарист. Бабка, актеры, Матюша, коты, Любомиров с его ненавистью. Теперь, вот новые горизонты, похоже, открываются. Я еще от старых не отошел, еще не осознал до конца происходящее, а мне уже приготовили очередной сюжетный ход.
По стечению обстоятельств Павел Матвеич, как мной было совершенно случайно выяснено, прямо перед своей смертью получил приглашение на выставку, которая должна открыться в Москве. Выставка эта связана с достижениями американской промышленности, о чем свистящим шепотом, оглядываясь на темные углы квартиры, сообщил Борис, пока мы шли в кухню. Не знаю, что больше всего было в этой информации секретного. Что выставка промышленная или что она американская. Причем, на вопрос, от кого поступило приглашение, нормального ответа не последовало. Кроме рассказа о конверте, который принесли Голобородько по месту жительства, ничего вразумительного не услышал. Конверт был принят соседями в отсутствие адресата и бессовестным образом вскрыт.
— Ты пойми, Павел Матвеич, вручают нам конверт. На нем — герб. Подумали, вдруг что-то срочное. — Прижимая руку к груди, на ходу твердил Борис.– Мы исключительно ради беспокойства о тебе.
Как только выяснилось, что он собрался меня куда-то провожать, да еще припомнил вообще далеко не последние лица в стране, я сильно напрягся. Начал расспрашивать.
Все-таки не дурак, имя генсека знаю. Ну, и про одного из американских президентов тоже слыхал. В конце концов, мозги какие-никакие имеются. Правда, если не ошибаюсь, президентом Никсон должен стать позже, лет на десять. По школьной программе я точно помнил, скоро грядёт Карибский кризис с участием Кеннеди и его же убийство. Значит, получается, Никсон пока еще занимает другую должность. Да и хрен с ним. Как говорил герой одного старого фильма, мало ли донов Педро в Бразилии? Мало ли было этих президентов в Америке. Они их там даже пронумеровали, бедолаги. Не в этом суть.
Вопрос в другом. Как удивительно все совпало. Бабка с самого начала говорила, Попаданцы любят лезть в самые верхи. И в принципе, будь я на месте Попаданца, хотя, условно говоря, и так на нем, непременно постарался бы попасть на эту выставку. Отличный шанс добраться до первых лиц не только своей страны, но и Америки. Вот только непонятно… Пригласили Голобородько. Одного. Вроде как. При чем тут неизвестный Попаданец? И связано ли это вообще?
— Павлуша! Хватит спать!
Я от неожиданности вздрогнул, а затем повернул голову в сторону Натальи Никаноровны, которая сидела в своем обожаемом кресле.
— Того и гляди мордой в пол упадёшь. Не время дрыхнуть. Что за люди пошли… Все бы вам пожрать да поспать.
Бабка наблюдала за мной, прищурив один глаз.
— Кто бы говорил… — Я поелозил задницей по унылым диванным розочкам, устраиваясь поудобнее.
На самом деле, спать хотелось сильно. Потому что моя ночь прошла вообще не так, как планировал. Соседи постарались. Дай бог этим «прекрасным» людям здоровья. Хотя, насчет здоровья очень сомневаюсь. Если учесть, как они проводят свой досуг, никаких запасов организма не хватит.
После того, как мы с Борисом и его женой оказались в кухне, я сразу понял, покоя мне не видать. Граждане, которые там находились, были очень шумными, активными и явно затеяли грандиозное мероприятие.
Несколько тумбочек, в них обычно хранится посуда, сдвинули друг к другу. Благодаря этому получился один большой стол, на котором стояла огромная чугунная сковорода с жареной картошкой, миска с квашеной капустой, тарелка с солеными огурцами и еще одна — с нарезанным тонкими кусками салом. В вазочке, используемой нормальными людьми для варенья, лежали соленые же помидоры.
Компания не сказать, чтоб была сильно большой. В кухне присутствовали трое женщин, и еще столько же мужчин. Остальных жильцов либо не пригласили, либо весь состав уже здесь.
Одна из дам, как приклеенная, висела на среднего возраста гражданине. Этот гражданин сидел во главе «стола» и вид имел необыкновенно счастливый. Его впалые щеки раскраснелись, глаза блестели. Не знаю, от чего. То ли от коллективного внимания, то ли от прижимающейся к нему всем телом дамочки. Она так старательно и активно это делала, что ей осталось только на голову мужику забраться. Видимо, он и есть виновник торжества, тот самый Зяма.
— Столько лет, Зиновий…– Борис с порога включился в разговор.
Я же бочком протиснулся к ближайшему стулу и осторожно присел с краю. Решил, сейчас отвлекуться, сбегу в свою комнату.
Мне моментально подсунули тарелку, навалили в нее картошки, сверху шмякнули горсть капусты. Рядом с тарелкой, словно из воздуха, появился граненый стакан, в который один из мужчин плеснул самогона. Происхождение напитка я сразу определил по запаху. Причём запах был настолько ядреный, что возможность ошибки исключается. Я так-то не особо любитель прибухнуть. Что-нибудь «вкусненькое», типа хорошего вискаря или коктейля в баре, куда ни шло. Но самогон…
— Спасибо…Пожалуй, воздержусь. — Я тактично отодвинул стакан в сторону.
— Матвеич, ты чего! — Мужик, который наливал, посмотрел на меня с подозрением. — Мы ж тогда тебе доверять никогда не сможем. Надо пить. Ты разве против коллективу?
Честно говоря, вообще не уловил связи между доверием и нежеланием лакать это пойло. По-другому назвать не могу. Однако, мужик, решил перейти от слов к делу. Он схватил стакан, сунул мне его под нос, а потом громко заявил.
— У Павла Матвеича штрафной! Ну-ка! За здоровье Зямы! Давай! Павел Матвеич! Ну!
Я только открыл рот, собираясь возмутиться, а мне уже одним движением залили сие зелие в нутро́. Честно сказать, в этот момент я осознал смысл выражения «глаз на жопу натяну». Только он у меня натянулся сам, без постороннего участия. Я реально забыл, как дышать. Закашлялся, хватая воздух ртом. Это тоже была ошибка. Отвратительный вкус не исчез, он наоборот стал сильнее.
— Выдохните, Павел Матвеич… — Ласково сказала сидящая рядом женщина. — И занюхайте. Вот, кусочком хлебушка.
— Ну, молодца! — Мужик хлопнул меня со всей дури по спине. — А мы уж переживать начали. Как это так? Новый сосед у нас не пьёт, не курит, с людя́ми лишний раз не поговорит. Чего только не думали. А все нормально, оказывается. Стеснялся либо́?
Я утер одинокую слезу, взял хлеб, сунул его в рот и сосредоточенно принялся жевать, от всей души желая этим гражданам провалиться к чертовой матери. А еще я не против, чтоб туда же — к чертовой матери–провалилась старуха. Не могла она что ли подобрать приличного тела, которое живет в приличных условиях с приличными людьми.
Однако, странное дело… буквально через пять минут внутри стало тепло и даже как-то приятно. Второй стакан пошел уже хорошо. Я даже не сильно чувствовал этот отвратительный запах.
— И где ж ты был, Зяма⁈ — Борис, наконец, своим вопросом отвлек внимание присутствующих от моей персоны. Все одновременно повернули головы к виновнику торжества, с интересом ожидая от него подробностей.
— Хде был…хде был… — Зяма высвободил руку, на которой висела дама,– Вообще-то я хотел быть на морях, но был в лагерях… Вот такой каламбур выходит.
— Как в лагерях? Ты же на гастроли уехал. Четыре года назад. — Мужик, который наливал самогон, замер. Он в этот момент хапнул пятернёй капусты и собирался положить ее в рот. Так и завис с капустой возле рта.
Надо отметить, остальные тоже немного напряглись. Даже Розочка, а я подозреваю, именно она висела на своем супруге, чуть отстранилась от благоверного.
Зяма «крякнул», вытер рот и руки кухонным полотенцем, а потом достал из внутреннего кармана пиджака какой-то документ.
— Вот такая вышла гастроль…Видишь? Подлинник об амнистии. Хотя, между нами говоря, кое-кто сделал бы эту ксиву гораздо качественнее и быстрее, понимаете? Быстрее! А не четыре года. Чтоб моему начлагу икнулось прямо сейчас.
— Зяма! Как? За что⁈ — Розочка охнула и снова повисла на крепкое,
