и взял его за шкирку.
— Выставить нас дураками захотел?! — рявкнул он, яростно сверкая глазами. — Свои пороки нами прикрыть?!
— Дэрк! — попытался отдернуть сына Ареск.
Человек от страха ничего не мог вымолвить в свою защиту и только мычал.
— Это он поубивал их, а потом призвал вас, якобы накажите неугодную семью. Поганая трусливая тварь. Возмездия моего побоялся, гад ползучий.
Позвонки человека хрустнули в руках бога войны. Мужчина повалился мешком на пол.
Сатанхи всплеснула руками:
— Ты его убил.
— Он же смертный, ему все равно подыхать, — хмыкнул Дэрк, поворачиваясь к матери.
Она поспешила заткнуться.
— Ладно, человек мертв, баба ему уже не нужна, что дальше делать? — обвел всех взглядом Ареск. — Семья, что делать с ними? Прикончить?
— Папуль, — глумливо посмаковал Дэрк. Ареска передернуло. — А зачем? Оставим их живыми. Он последний потомок. Они же не умрут с голоду, если мы их заточим? Посидят лет сто, а потом может нам наскучит иметь в застенках живые мумии, и мы их убьем.
— Предлагаешь замуровать их? — поднялась красная бровь отца.
— А почему бы нет? Они сотни лет могут обходиться без воды и пищи, нам же интересно, не так ли? Пускай помучаются, нам же в кайф смотреть на мучения.
В оранжевых глазах появилось нечто маниакальное, страшное. Ареск нахмурился, не видя со стороны остальных богов возражений, решился. Да и кто кроме Зенса будет возражать? Все боялись Дэрка. Мстительный бог последнее время стал неуправляемым, недавно едва Гортода не пришиб.
— Ладно, пускай будет по-твоему, но только на этот раз. Ты стал слишком жестоким, даже для нас. Пора поумерить, сын, пыл, а то не погляжу, что ты мой отпрыск и накажу тебя, — Ареск предпочел не заметить ехидную ухмылку сына и крикнул рабам: — Поднимите их и замуруйте в бронированном стекле, чтобы мы все видели наших врагов. И смотрите, чтобы они не сдохли.
На миг голубые глаза встретились с оранжевыми. В голубых читалась благодарность. Ариз не глуп, он сразу все понял. Его жена не смогла перебороть эмоций и продолжала беззвучно плакать. Она тоже поняла, но ей было страшно за детей, что с ними будет без них?
— Совсем сбрендил, — бросил Зенс, подходя к младшему брату.
— Вы воспитали из меня монстра, братец, — с ехидным смешком сказал бог войны, — А от монстра можно ждать только жестокости.
— Жестокость, жестокости рознь! — прорычал бог охоты.
Дэрк холодно взглянул на брата.
— Я все думаю, эта мысль не дает мне покоя пятнадцать лет. Как Ареска узнал о моей связи со смертной? Кто, — приблизился настолько близко, что они почти соприкоснулись, — рассказал ему? Может ты? Ты единственный кому я доверился, кому рассказал о своих чувствах к ней. И чем чаще я думаю об этом, тем сильнее мне хочется разорвать тебя на куски и скормить твоим же псам.
— Я повторял и еще раз повторю, я ничего не говорил Ареску! — прошипел Зенс. — Ты рехнулся, брат, и на этом точка! Твои обвинения беспочвенны!
— Я тоже пытаюсь в это верить, брат, но если я все-таки узнаю, что это ты, — многозначительно провел пальцем по шее. — Тебя не спасет даже твоя сила.
— Если ты так крут, разберись с Ареской!
— Ничего, до него очередь тоже дойдет, и до него, и до нее, — хмыкнул Дэрк.
— Они желали тебе лучшей доли!
— Поэтому мне пришлось убить любимую и спать пятнадцать лет с дурой.
— Зато красива.
— До нее ей все равно далеко.
Дэрк развернулся и в тот же миг исчез. Зенс чертыхнулся. Его бесил неуправляемый молокосос. Но приходилось его терпеть. Он нужен для их дела, его жестокость вполне могла сыграть не последнюю роль, когда откроется портал. Ничего, придет время Зенс с удовольствием вырежет его сердце…
***
Дэрк вернулся в дом Гресы, когда дети заснули беспокойным сном под действием снотворного, которым напоила их Зема. Именно она встретила бога войны на пороге.
— Погоня прекратилась, — сообщил задумчиво Дэрк.
— А родители?
— Они живы, но Ареск приказал замуровать их, это все что я смог сделать.
— Рыжий ублюдок, чтобы он сдох мразь парнокопытная!
У бога войны удивленно приподнялись брови. Он не ожидал сильного всплеска эмоций с ее стороны.
— Наверное, я многое упустил, за то время пока отсутствовал, — произнес он.
— Они самое светлое, что есть в нашем мире! — яростно набросилась Зема на него. — А Ареск должен гореть в аду, ублюдок!
— Не влюбилась ли ты часом?
Она нахмурилась и отвернулась.
— Они слишком светлы, чтобы испытывать к ним похотливые желания. Да я полюбила эту семью и мне искренне жаль, что так получилось. С ними не должно было такое произойти.
— Как он?
— Страдает.
И вновь удивление отразилось на лице Дэрка.
— А как ты думал? — фыркнула Зема, повернувшись к нему и правильно прочитав по его лицу. — К нему относились как сыну, они не делали различий. Он знает правду, но тебя знать не хочет. Его братья и сестры тоже знают, что он не родной, но как видишь они все равно вместе. Я наблюдала. Аром не захотел в это верить, для него все осталось по-прежнему.
— Круто, меня почему-то не сильно расстраивает данное обстоятельство.
Женщина подошла к нему ближе и обняла за плечи, заглядывая в оранжевые глаза.
— Всегда мечтала наставить рога богине красоты.
Дэрк понял намек и усмехнулся. Пусть похоть больше не приносила ему былого удовольствия, но это один из способов забыться и не вспоминать о прошлом. О страшном прошлом, которое он хотел бы забыть и больше не вспоминать.
— Думаю, она и так рогатая, но лишний рог ей не помешает.
Глава 2
Дэрк проснулся оттого, что за ним кто-то наблюдал. Внимательно и где-то презрительно. Он открыл глаза. Возле кровати стоял… Дэрк даже поразился своему сходству с сыном. Как и хотела Греса, сын получился вылитый папа, еще пару лет и не отличишь. Не начиная разговора, бог войны убрал спящую Зему со своей груди, встал и облачился в красный халат. Сын продолжал внимательно за ним наблюдать.
— Что, интересно? — решил нарушить тишину Дэрк, отмечая про себя, что цвета сыночек любит точно такие, что и его родная мама. Серебряный и синий.
— Нет, — ответил подросток, не сводя взгляда с настоящего отца, — я знаю, откуда берутся дети.
— А еще это приятно, — издевался Дэрк.
— Нет.
— Что нет? — не понял бог войны.
— Это слабость, ты ее не любишь, но спишь с ней. Есть вкусную еду тоже приятно, но переедание ведет к полноте, а затем к смерти, — объяснил сынок.
— Считаешь, что делать детей, — с болью в
