когда-либо слышал, и отскакивает назад, возясь с хромированной ручкой.
Стоя за ее спиной, я пытаюсь подавить смех. Мне уже понятно, что случилось. Кто-то оставил кран включенным на режиме душа, также известном как «пожарный шланг». Мы живем с этим вот уже несколько недель. Поскольку дом принадлежит родителям Далласа, он и должен был связаться с сантехниками. Но этот парень увиливает от своих обязанностей.
Хмурая Серафина вытирает грудь чистым кухонным полотенцем. У меня вырывается еще один смешок. Ничего не могу с собой поделать: она довольно милая, когда злится. И сексуальная, но об этом я стараюсь не думать.
– Смешно тебе, да? – она хватает выдвижной распылитель и начинает угрожающе им размахивать.
– Давай же, Сер, – выгибаю я бровь. – Посмотрим, чем это для тебя обернется.
К сожалению для нас обоих, Картеры всегда принимают вызов… даже когда этого делать не стоит.
Смотря мне прямо в глаза, она открывает кран. Поток ледяной воды бьет мне в грудь, пропитывая черную футболку. С губ Серы срывается нервный смешок, и она немедленно отпускает кнопку. Мгновение я оцениваю степень ущерба. Да я промок насквозь.
Когда я снова смотрю на Серафину, та хихикает, как школьница.
– Ой.
Срабатывают рефлексы вратаря: я в два шага преодолеваю разделяющее нас расстояние и оказываюсь у нее за спиной. Молниеносным движением обхватываю ее за талию и, прежде чем она успевает что-либо осознать, притягиваю к себе. Мое крупное тело окружает ее, твердые мышцы на фоне мягких изгибов.
– Ошибка новичка, Динь, – мой голос низкий, более хриплый, чем обычно. – Не ввязывайся в драку, которую не сможешь выиграть. – Я вырываю распылитель из рук Серафины и направляю его прямо в ее декольте. На ее блузке, в отличие от моей футболки, всего несколько пятен. – Как думаешь, стоит ли мне сравнять счет?
– Нет! – говорит она между приступами смеха. – Не надо, пожалуйста!
Все еще прижимая Серафину к себе, я возвращаю распылитель на место. Я выше ее более чем на полфута, так что с выгодной позиции могу рассмотреть сквозь тонкую ткань твердые вершинки сосков. Сложно не размечтаться. Я представляю, как обвожу каждый из них языком и слышу тихие звуки, которые Сера издает в ответ.
Серафина извивается, притворяясь, что хочет вырваться, но мы оба знаем, что она не слишком старается. Внезапно я ощущаю, как ее круглая попка трется о мой быстро твердеющий член. Я почти не протестую, возбужденный гораздо сильнее, чем следовало бы, учитывая, что мы стоим посреди кухни. Я хочу посадить Серафину на столешницу, раздвинуть ее ноги и полакомиться ею, как десертом.
Когда она замирает, я понимаю, что не только мне приходится справляться с рискованным калейдоскопом мыслей, что проносятся в голове. Я даже не могу обвинить в этом аудиокнигу. Дело не в прослушивании пикантной сцены, а в том, что я хочу эту девушку. Я хотел ее с тех пор, как впервые увидел в «ИксЭс»… с тех пор, как она переехала в этот дом.
Одной ногой – в настоящем, а другой – в воспоминаниях о ночи, что мы провели вместе, невозможно мыслить здраво.
– Из-за тебя я вся мокрая, – выдыхает Серафина.
Мой смешок эхом разносится между нами.
– Рад слышать.
– Я хотела сказать, из-за твоей футболки, – вспыхивает она.
– Верно, – отзываюсь я. – Из-за футболки.
Обхватив ладонями ее бедра, я разворачиваю Серу к себе лицом, наслаждаясь тем, какой идеальной она кажется под моими руками. Хоть я и намерен отпустить ее, у моего тела на этот счет свое мнение, и прежде чем я успеваю это осознать, я уже прижимаю Серафину спиной к кухонному шкафу.
Пока мы смотрим друг на друга, единственным звуком в комнате становятся наши тихие вдохи и выдохи. Каждый нерв в моем теле напрягается, когда кончиками пальцев я касаюсь мягкой обнаженной кожи над поясом ее джинсов. Черт возьми. Знаю, я играю с огнем, но, похоже, просто не в состоянии отложить спички.
– Вопрос семнадцать, – бормочет Серафина. – Ты вспоминаешь ту ночь?
– Все, чет возьми, время, – я не люблю приукрашивать. К тому же, как по мне, все и так очевидно.
– Я тоже, – она нервно сглатывает, вглядываясь темными глазами в мои. – Ты жалеешь об этом? То есть, это ведь все усложнило.
«Усложнило» – не то слово. С тех пор как она переехала сюда, я будто хожу по минному полю. Чем больше времени мы проводим вместе, тем больше вероятность того, что я сделаю что-то, чего не должен делать.
– Нет, Динь. Я никогда не стал бы жалеть обо всем, что с тобой связано.
Зрачки Серафины расширяются, когда она выжидающе смотрит на меня. Ее дыхание становится едва различимым. Мой взгляд задерживается на ее губах, а сила воли, удерживающая меня на месте, слабеет. Я все еще помню, каково было ощущать каждый дюйм ее тела. Вкус этих идеальных полных губ. И всхлип, который она издала, когда моя рука впервые скользнула ей между ног.
Я готов сделать что угодно, чтобы услышать его снова.
Черт.
Мой самоконтроль висит на волоске, и я крепко сжимаю челюсть, стараясь выровнять дыхание. Я не могу. Не должен. Не стану…
Перед глазами проносятся все причины, по которым я должен держать себя в руках. Ее брат. То, что она теперь живет с нами. Хоккей. Сезон непростой: он может либо проложить мне путь, либо навсегда разрушить карьеру. После всей тяжелой работы я не могу позволить себе отвлечься на девушку. Мимолетные связи – совсем другое, поскольку в них нет эмоций. Но что-то подсказывает мне, что с Серой так не получится. Когда желание не берет верх над моим разумом, я понимаю, что Сера достойна большего.
Хотя это нисколько не облегчает необходимость принять правильное решение.
Даже понимая, что мне следует отодвинуться, я все же не нахожу в себе сил это сделать. Вместо этого я обхватываю Серафину руками и с силой прижимаю к себе. На долю секунды она замирает, прежде чем расслабиться и, положив ладони мне на спину, ответить на объятия. Болтовня в моей голове затихает, когда я прижимаюсь щекой к макушке Серафины и вдыхаю запах ее волос.
– Ты насквозь промок, – замечает Сера, но не предпринимает попытки отодвинуться.
– Прости.
Проходит неопределенный промежуток времени, но ни один из нас не двигается с места. Грудь Серафины с каждым вздохом прижимается к моей, ее дыхание медленное и ровное. Обычно я не очень тактильный, поэтому никак не могу понять, почему мне так приятно держать ее в объятиях. Почему с ней все по-другому?
Вдалеке хлопает дверца машины, и я выхожу из транса,
