совершенно невозможно, — стонет доктор. — Когда Валери уступила место госпоже Ловьо, аппарат работал. Иначе она бы немедленно предупредила госпожу Гильвинек.
— Она обманывает!
— Как? Вы хотите сказать, что…
— Ничего я не хочу сказать. Я просто констатирую факты. Вскрытие говорит: «Следов раствора нет». Сиделка заявляет: «Аппарат работал отлично». Вы согласны, что у судебно-медицинского эксперта нет причин говорить неправду? Вот и получается, что сиделка обманывала нас.
— Но посудите сами! — сердится Аргу. — Если, по-вашему, Валери лжет, то вместе с ней должна лгать и госпожа Ловьо, ведь она тоже заявила, что не заметила ничего необычного. Но ведь она же видела собственными глазами, как стекала жидкость!
— Нет!
— Как нет?! Вы забыли, что в конце дежурства она заменила пустую бутылку на полную. Да и пришедшая Моник тоже видела, как та этим занималась!
— И она лжет!
— Послушайте, комиссар, давайте говорить серьезно. Мы имеем свидетельские показания Валери, госпожи Ловьо и Моник! Мало того, Вероник заметила, что капельница перестала работать. А это означает, что раньше она работала!
— Нет.
Доктор медленно проводит обеими руками по лицу и растерянно смотрит на Кларье.
— Я полагаю, вы смеетесь надо мной? — почти шепотом произносит он. — Если поверить вам, то выходит, будто бы четыре моих работника, которым я в полной мере доверяю, меня обманывают. Объясните тогда — зачем? Признаться, я ничего не понимаю. Если следовать вашему ходу мысли, речь идет о заговоре! Четыре сиделки сговорились между собой! Неужели вам кажется реальным, что три наших самых опытных сиделки выбрали именно ту неделю, когда новая девушка-практикантка дежурила в самую трудную смену с четырех часов до шести часов, чтобы пригласить ее участвовать уж не знаю в какой афере?
— Я вовсе не утверждал, — проговорил Кларье, правда, уже не столь решительным тоном, как прежде, — что сиделки сговорились. Я просто пытался сопоставить факты. Если капельница не работала, это означает, что все сиделки нас обманывали.
— И, следовательно, действовали сообща? — устало спрашивает доктор.
— Не обязательно. Возможно, и нет!
— Как это? Или одно, или другое.
— Погодите! Я пытаюсь следовать фактам. Давайте начнем с Валери. Прежде чем уйти, вы ей сказали, что капельница работает нормально. Сток жидкости отрегулирован. Короче, все как всегда. Самый обычный вечер. Однако несколько минут спустя сердечный приступ уносит жизнь Антуана. Бесшумный приступ. Я прав?
— Да, — подтверждает доктор. — Антуан был слишком слаб, чтобы звать на помощь.
— Идем дальше. Итак, он умирает. И почти тотчас останавливается капельница.
— Да, это так.
— Но Валери не сразу замечает, что в палате что-то произошло. Она готовится к своей смене… Когда сиделка заметила, что аппарат не работает? Но по сути дела нам это сейчас не столь уж важно. Ее первым порывом было бежать и звать на помощь. Но она быстро передумала. Ибо хорошо знает, какое место занимает Антуан в ваших исследованиях. Вы наверняка не простили бы ей такой оплошности. Или я ошибаюсь?
— Продолжайте, продолжайте…
— Схитрить проще простого, соображает тогда Валери, к полуночи вылью содержимое бутылки, на глазах у госпожи Ловьо вставлю новую, и скажу ей: «Все нормально». У госпожи Ловьо нет никаких причин проверять капельницу, она прекрасно знает, что вы полностью доверяете Валери. А потому преспокойно заступает на дежурство. Но вот наступает момент, когда она все же замечает, что уровень жидкости в бутылке не меняется. Паника! Но тут она задумывается. Как быть? Бедный старикан все равно мертв! И это самое лучшее, что ему можно пожелать! Наконец-то завершились его мучения… Так что волноваться нечего, и шума никакого поднимать не стоит. И ей остается только в два часа ночи незадолго до прихода Моник опять устроить все тот же фокус с бутылками. Все тихо, все спокойно. Капельница работает нормально.
Моник доверчиво дежурит до тех пор, пока в свою очередь не обнаруживает страшную правду. И тотчас себе говорит: «Если я начну дергаться, все шишки на меня повалятся. Раз уровень раствора не меняется, значит, старик умер какое-то время назад. Так что пусть лучше выкручивается Вероник. Поставлю новую бутылку, а потом скажу, что в конце моего дежурства Антуан был еще жив…»
— Слишком складно все у вас получается! — укоризненно произнес доктор Аргу.
— Да не в том дело! Я просто пытался доказать вам, что совсем необязательно предполагать заговор сиделок. Что, как легко понять, в интересах клиники. Однако моя гипотеза, разумеется, нуждается в проверке. Остается еще одна деталь, которая не дает мне покоя.
— Любопытно! И какая же?
— Тело Антуана было холодным в шесть часов утра.
Глава 7
— Тело Антуана в шесть часов утра было холодным! — повторил Кларье. — Вы меня слышите, доктор?
Аргу ответил не сразу. Он сидел, погруженный в печальные размышления.
— А я так им доверял! — произнес он наконец вполголоса. — Извините, комиссар. Кто, вы говорите, был холодным? Ах ну да, Антуан. Разумеется, он был холодным.
— Но насколько холодным? — настаивает Кларье. — Я по личному опыту знаю: существует немало степеней трупного окоченения, что в частности зависит от температуры окружающей среды. А Антуан находился в темной комнате.
— Вот именно, — отзывается Аргу. — А это доказывает вашу гипотезу, согласно которой Антуан умер в самом начале ночи, видимо, около двадцати двух часов или что-то в этом роде. Чем раньше он умер, тем больше виноваты в случившемся сиделки, в этом никаких сомнений нет. Смерть произошла во время дежурства Валери.
Наступившую вслед за этими словами долгую паузу Кларье лишь с большим трудом отважился нарушить:
— Мы можем найти извиняющие обстоятельства для Валери, типа того, о котором я уже говорил.
— Наверняка все произошло именно так, как вы описали! — восклицает доктор.
— Не уверен! — неожиданно продолжает Кларье. — Смерть Антуана вполне могла быть несчастным случаем. Однако…
— Однако что? — резко бросает Аргу.
— Не обижайтесь, доктор! Но можно предположить, что кому-то была нужна эта смерть. Тогда сперва этот кто-то отключает капельницу, а уже потом все происходит так, как я вам живописал. Есть ли разница между естественным отеком легких и искусственно вызванным? Только откровенно.
— Куда вы клоните? — чуть ли не кричит доктор, теряя самообладание. — Здесь все-таки больница, а не бойня!
Кларье пытается его успокоить.
— Но меня, как и всех людей, нельзя лишить права искать и ошибаться, тем более все в клинике кажется столь необычным для меня. Заговорив об искусственно вызванном отеке легких, я что, сморозил стопроцентную глупость? Такое встречается?
Доктор вынужден согласно кивнуть. Да, такое встречается.
— Объясните мне, пожалуйста, как происходит такая смерть, только очень спокойненько.
— Если вы настаиваете… Отключение капельницы опасно для жизни пациента, но не смертельно. Больной
