фургон уже старенький, но все равно надежный! «Волга» — это знак качества!
— «Волга»? — сначала мне показалось, что я ослышался. — В смысле «Волга»?
— Что значит в смысле? — снова не поняла меня Катюша. — «Волга ГАЗ 7257».
— И что, такая хорошая машина?
— Ага, — кивнула зардевшаяся Катя. — Это вам не какой-то там иностранец. В Российской империи лучшие летты!
Ну ты посмотри! Не тойота там или мерседес, а «Волга» — знак качества'. Прямо-таки гордость испытал за свою новую страну. Надо, кстати, посмотреть на них цены. Вообще, я отчего-то и не глянул на уровень здешних цен. Да и гном вроде о ценниках не заикался.
У кабинета я расстался со словоохотливой служанкой, героически отказавшись от её предложения взбодрить молодого барина и сообщив, что до ужина буду занят. Нет уж, «первым делом самолеты», как говорилось в одном старом фильме.
Вставил флэшку. Принцип её работы оказался таким же, что и на Земле. На носителе оказалась практически интерактивная видеоэнциклопедия по картам… Но прежде, чем погрузиться в изучение, я все же решил взглянуть на здешние цены.
И, честно говоря, слегка прифигел. Какой-то странный разброс. Еда, например, и шмотки стоили недорого. Как я понял, при средней зарплате в шесть-семь тысяч рублей можно в принципе нормально жить, даже ездить на отдых. Здесь, кстати, все те же крымские да сочинские курорты. Да и египетские с турецкими тоже. Правда, последние тоже были российскими. Константинополь ведь входил в Российскую империю. Ух ты… Мечта всех русофилов с Земли свершилась.
Но вернёмся к вопросам финансов. Итак, одежда, еда и прочие предметы первой необходимости стоили недорого. Но как только речь заходила о сложных маго-технических устройствах, цены росли с астрономической скоростью.
Теперь я понимал, почему у Черногряжских на всё поместье всего два устаревших телефона и престарелый компьютер. Нормальный телефон, ничем не отличавшийся от привычного мне смартфона, стоил десять тысяч рублей! О том, сколько стоили местные летты, я даже говорить не буду. На самые простые модели ценник начинался от ста тысяч… Вот уж действительно средство передвижения — роскошь. Но, исходя из таких цен, в этом мире была развита сеть летт-такси. Берешь в аренду и стрижешь бабло, благо заказов всегда хватает.
Ладно…Я бросил маяться дурью и вновь вернулся к флэшке, погрузившись в мир магических карт и битв. И даже слегка увлёкся одной интересной темой. Создание карт. Ей, кстати, уделялось много внимания. Так я выяснил, что чисто теоретически можно создать любую карту. Теоретически, потому что ещё нужно найти талантливого и опытного Художника и запастись парой-тройкой миллионов рублей. Да… Профессия Художника была крайне востребована. Мне такое, естественно, не светило. Задумавшись, я и сам не заметил, как взял лист бумаги и карандаш…
А очнувшись, с изумлением вылупился на лист бумаги, на котором был нарисован трехглавый дракон. Или, точнее сказать, Змей Горыныч из русских народных сказок. Карандашный набросок получился невероятно точным и каким-то живым. Блин, да что за хрень⁈ Я вообще-то никогда особыми художественными талантами не отличался. Нет, мог, конечно и дом нарисовать, и дерево, и человечка в стиле «палка, палка, огуречик», но что бы так…
Мне вдруг показалось, что одна из голов нарисованного Горыныча повернулась ко мне…
Тьфу! Померещится тоже… Или не померещится? Я взял себя в руки и еще раз присмотрелся к рисунку. Нет, в нем точно есть что-то магическое. Но как? Мне передался талант Художника? Бред какой-то… Тем не менее оторваться от своего произведения я не мог. На моих глазах рисунок вдруг стал покрываться краской, превращаясь в настоящего зеленого трехголового Змея. Лист бумаги с рисунком вдруг стал видоизменяться. Он уменьшился и стал плотнее… Я завороженно наблюдал, как на моих глазах появлялась новая карта. Еще несколько минут — и передо мной лежит карта Темной колоды, изображающая то самое трехголовое чудо-юдо. Я мысленно приказал ей вернутся в колоду, и она исчезла. А сам откинулся в кресле и растерянно уставился в потолок.
Это что? У меня открылся талант Художника? Вот же… Надо будет поговорить с Остерманом. Не знаю почему, но тот внушает мне доверие. Кстати, я вдруг почувствовал, как закрываются глаза… Спа-а-ать…
Из дрёмы меня выдернул деликатный стук в дверь
— Барин, — в кабинет осторожно заглянула Катя, — на ужин пора.
Я вздохнул. Так и не заставил девушку обращаться ко мне просто «Павел» или на крайняк «ты». «Господин», «барин» и только на «вы». Вот что значит здешнее воспитание.
Вот только когда я попытался встать, то почувствовал, что ноги у меня ватные. И если бы вовремя не подскочила Катя, точно завалился бы на пол.
Глава девятая
«Учиться, учиться и еще раз учиться»
— Не знаю, — честно признался я, чувствуя, как сильно кружится голова.
— Вы садитесь, — заботливо посоветовала девушка и практически силком вернула меня в кресло, — я сейчас управляющего с князем позову!
И убежала. А я всё не мог понять, что со мной происходит. Пространство вокруг словно тонуло в тумане… Как будто закроешь сейчас глаза — и всё, потом не откроешь вообще. Не знаю, как быстро, но Остерман с гномом всё же появились. Оба озадаченные и взволнованные. Гном сразу уставился на амулет у меня на груди.
— Он пуст, — пораженно прошептал управляющий.
— Действительно, пуст, — не менее удивленно заметил князь. — Ты слышишь меня, ученик?
Попытался кивнуть головой, но у меня не получилось. А следом за этим почувствовал, как в мою руку вложили что-то теплое, отчего по коже разливались горячие волны, омывая моё тело подобно невидимым струям воды и унося усталость. Я закрыл глаза. Прошло совсем немного времени, и когда я распахнул взгляд, туман наконец растаял, а тело моё вновь стало бодрым и полным сил.
— Что здесь произошло? — строго поинтересовался у меня Остерман. В кабинете он был один, Катя и гном исчезли.
— Да вот, внезапно слабость накатила, — признался ему.
— Слабость просто так накатить не может, — нравоучительно заметил Сергей Сергеевич, — тем более твой фамильный амулет разряжен. Именно он помог тебе не потерять сознание…А то и чего похуже… Павел, опасно проводить такие эксперименты. Случиться может всё что угодно, — в голосе его мелькнули укоризненные нотки. — Ты должен это знать с детства. Разве родители тебе не объясняли?
Я предпочел многозначительно промолчать. Может, моему реципиенту
