— Ладно, не дуйся — лопнешь, — Ал примирительно обнял Веру за плечи, — Ну, что едем?
— Куда?
— А куда ты хочешь? Только пива по дороге возьмем.
— Я хочу на море… — Делая задумчивый вид, ответила Вера, хотя уже с утра знала, куда она хочет поехать, — давай продолжим съемки фильма про придурков? — Смеясь предложила Вера.
— Любой каприз, миледи, — Ал наиграно поклонился и помог Вере сесть на багажник велосипеда.
На пляже на день их отсутствия не произошло никаких изменений, даже «браток» остался на том же месте со своим джипом. Даже люди, казалось были всё те же, что и в прошлый их приезд.
— О, смотрите! Опять эти придурки едут! — Донёсся до Веры и Ала чей-то негодующий возглас.
Вера и Ал прыснули от смеха.
— Видишь, — многозначительно заметил Ал, — нас уже узнают. Ещё пару поездок и будут подходить за автографами… Ну, или с желанием “начистить морду”.
— Вот, что значит грамотно спланированная реклама! — В тон Алу заметила Вера, а насчёт морды… Ну, не знаю. Мы же никого не трогаем. Давай отъедем подальше отсюда, туда где людей меньше.
Они решили остановиться на том же месте возле джипа, которое, вероятно из боязни столкновения с «братком», никто из «дикарей» так и не решился его занять.
Как ни странно, но «браток» радостно замахал приближающимся Вере и Алу, как старым знакомым — они ответили приветственными криками и фонтанами песка. После чего радостно плюхнулись с велосипеда в песок.
Ал и Вера, разбрызгивая песок, остановились почти возле самого гирла лимана, впадающего в море и разделяющего пляжи на неравные отрезки побережья. За гирлом начиналось другая деревня, в которую можно было попасть только в объезд, или пешком по воде. Отдыхающих здесь почти не было.
— Ну, что продолжим наши тренировки? — Поинтересовался Ал, стягивая с себя одежду и бросая её прямо на песок.
— Сначала купаться! — Возразила Вера и первой побежала к воде. Ал бросился следом.
Ал догнал Веру уже возле самой кромки и они дружно упали в прогретое солнцем море.
После купания они расположились на покрывале друг против друга в позе «лотоса».
— Итак, начинаем тренировки, — начал Ал, — в прошлый раз я заметил, что твой основной недостаток — слабая защита. Да выкинь ты, в конце концов, сигарету! — Ал забрал у Веры недокуренную сигарету, которую она на автомате прикурила сразу, как только вылезла из воды, — курить, между прочим, вредно!
— Ал!? — Вера негодующе замахала руками, глядя как горящий окурок улетает далеко в песок, — Ал, это уже запрещённый прием. Не забывай, что я старше!
— А я больше и сильнее, помнишь? Ещё вопросы есть?
Вопросы у Веры отпали сами собой — она села напротив Ала.
— Во-первых, ты должна полностью расслабиться, — невозмутимо продолжил Ал, — начнём с дыхательных упражнений.
«Браток» вылез из своего джипа, расположился невдалеке от них, боясь пропустить самое интересное.
Они сидели друг против друга — глаза в глаза, не меняя позы. Карие глаза Веры и серые глаза Ала скрестились. Она защищалась, пытаясь предугадать выпады Ала, парируя их, на полном автомате. А где-то там, глубоко внутри Веру грызло ощущение “дежа вю”. Она закрыла глаза, стараясь отмахнуться от навязчивого “дежа вю”, старалась включить только свои ощущения… но, “дежа вю” оказалось сильнее и…
***
Глаза ловят малейшие движения меча, парируя удары. Ещё слабые руки судорожно сжимают рукоять меча. Лезвия отточенных мечей с лязгом скрещиваются. От тяжести стали ноют мышцы, слабеют суставы… И вот Её меч пропускает удар: клинок Её меча со скрежетом скользит по клинку противника… Обманное движение противника, которое отразить уже нет сил, и клинок противника распарывает рукав, слегка задевая кожу. Тонкая струйка тёплой влажной крови скользит по руке и капает на землю…
— Это твоя ошибка, Царица, — жестко произносит Голиаф — Её учитель и телохранитель, — я тебе говорил, что бой — это тоже искусство. Надо больше заниматься. В настоящем бою подобная ошибка может стоить тебе жизни.
Не боль, а злость на свою слабость застилает глаза. Руки ещё крепче сжимают инкрустированный металл рукояти, поднимая обеими руками меч для боя. Кривая усмешка обнажает острые клычки юной Царицы. Голиаф в ответ криво улыбается, в свою очередь, показывая свои длинные острые белоснежные нижние клыки.
— Да, Царица! — В голосе Голиафа чувствуется гордость за ученицу, — Да, ты не должна быть милосердной. Даже к самой себе. Злость и ненависть — вот что даёт победу! А раны ты будешь зализывать уже после удачного боя, если останешься жить.
Два клинка снова скрещиваются, сражение продолжается, несмотря на тупую, пульсирующую боль где-то там, под запекшейся кровью…
Удар — защита. Выпад — шаг назад…
Царица Дакнеса впитывала уроки вместе с усталостью и запахом крови…
***
Вера машинально отбивалась. Потом перешла в наступление — и один из её ударов пришелся Алу прямо в челюсть.
— Умница, детка, — похвалил он, потирая ударенное место, — теперь тебя не страшно одну ночью отпускать.
— Я и так не боюсь одна ходить ночью, — благосклонно приняла похвалу Вера и, с победным наслаждением, закурила.
В серых глазах Ала плясали хитрые искорки:
— Кто ты, детка?
— Я — Вера, — на автомате ответила Вера, не поняв смысла вопроса.
— Я знаю с детства, что тебя зовут Вера, — уточнил Ал, — когда я спрашивал “кто ты?”, хотел узнать кто ты на самом деле?
От этих слов по спине Веры пробежал неприятный холодок. Между тем Ал продолжал:
— Детка, когда ты закрыла глаза и начала вслепую отбиваться я даже, немного, испугался — такая экспрессия и не одной ошибки!
— Ошибки стоят жизни! — Выпалила Вера и осеклась на полуслове… Зачем она ответила словами её вымышленного героя?
— Справедливо… — согласился Ал, — кто сказал?
— Один хороший… ммм… учитель… — Вера не знала что ответить и… бессознательно потрогала…. тонкий, едва заметный шрам, чуть ниже локтя… потом внезапно спохватилась, в глазах появилось мимолетно, исчезая, удивление, смешанное с испугом…
Неужели её вымышленный мир как-то пересекается с миром, в котором она живёт? Мысли снова заметались в голове, как белки в колесе. Чтобы хоть как-то себя привести в чувство, Вера сконцентрировалась на тушении окурка. Точнее, на раскрошивании окурка в пыль. Это помогло немного прийти в себя и задать встречный вопрос:
— А, собственно говоря, почему тебя так интересует, кто я? И кто “что” сказал? Не слишком ли много вопросов?
— Да, так, интересно… — уклончиво ответил Ал, — есть в тебе что-то загадочное, что я не могу понять… А иногда, глядя на тебя. Мне кажется, что передо мной совершенно другое… существо. Как будто из другого мира.
