заняты, но мы все же кое-как протиснулись между ними. И тогда я впервые увидел настоящую звезду в своем деле, рыжеволосую барменшу с голубыми глазами — Приянку.
— Скажи, что тут хорошо? — спросил или даже потребовал Витка.
— Пожалуй, скажу, — согласился я не без улыбки.
Меня всегда смешили такие прямые вопросы. Они отдавали пацанством, незрелостью, какая у иных людей так никогда и не перерастает в свою логическую противоположность. Витек качал головой в такт музыке и, оглядывая кафе, несколько раз с кем-то здоровался.
— Я вижу, ты тут многих знаешь? — спросил я.
— Ну, не то чтобы знаю… Так…
— А ее?
— Около года.
Он престал разглядывать присутствующих и вернулся взглядом ко мне.
— Она классная! Редкая девчонка — я думаю, ты заметил, раз спрашиваешь о ней. У меня был период в жизни, когда я заходил сюда почти каждый день и наверняка спился бы, если б не Приянка. Казалось бы, ей-то выгодно — наливай себе и наливай, но нет — она человечище. По сути, это она научила меня вовремя останавливаться.
В этот момент Приянка делала коктейли, одновременно болтая с лысым худощавым мужчиной, руки которого были покрыты татуировками, изображающими драконов.
— Сейчас я засмеюсь противно, — отшила она горбоносого парня с короткой стрижкой, который пытался встрять в их разговор.
Впоследствии я узнал, что эта фраза была ее визитной карточкой. Приянка довольно часто ее повторяла, и в разных случаях эти слова носили разный смысл. В теплой приятельской беседе они были знаком особого расположения к собеседнику и вообще сообщали о хорошем расположении духа, а в таких случаях, как сейчас, фраза была предупреждением, что кто-то серьезно испытывает терпение Приянки и дальше могут последовать совсем иные слова и действия. Что же касается самого смеха… Когда ему давалась полная воля, он был настолько необычный, что не мог с непривычки не вызвать недоумевающую улыбку окружающих. Это был смех безумной жены Эдварда Рочестера из «Джейн Эйр» — густой, низкий и раскатистый, словно хохот пьяного бородатого пирата. Что совсем не вязалось с точеной фигуркой и голубыми мальвинистыми глазами в длинных ресницах. Впрочем, таким смехом она пользовалась крайне редко. Я слышал его не более одного десятка раз вплоть до моего отъезда из Крыма, хотя после той первой пятницы в баре я бывал довольно регулярно.
Горбоносый парень был чужаком и не сразу понял, как именно нужно воспринимать брошенные ему слова, и когда он снова попытался вмешаться в разговор. Приянка метнула на него свой фирменный взгляд, чего было достаточно, чтобы он замолчал.
Приянка была плодом страстной любви русской и индийца, чей союз, однако ж, был недолог, как жизнь мотылька. Восточный принц не смог жить в холодной России, а русская красавица не захотела уезжать в чужую страну. Они расстались по-доброму, но несмотря на это в дальнейшей жизни не поддерживали стабильного общения. Приянка никогда не видела своего отца вживую. Единственным, что ей досталось от него, было имя. Отец дал девочке это красивое имя, которое оказалось на удивление очень созвучным славянским именам. У Приянки был младший сводный брат, и мать воспитывала их одна. Жили они скромно, и девушка очень рано поняла, что должна во всем помогать своей семье. Она быстро повзрослела и, даже уехав из дома, каждый месяц отправляла им денежные переводы.
В Крым она приехала лет десять назад и за это время сменила работу продавца, парикмахера, администратора отеля и даже гида. Но все это было мимолетно — настоящее дело по себе Приянка нашла в этом баре.
Она попала сюда случайно. Все началось с внезапного романа с одним ялтинским парнем из довольно состоятельной семьи, и так хорошо у них все шло, что девушка была вскоре представлена его родителям. А спустя некоторое время произошло весьма странное: отношения с молодым человеком стали портиться и сходить на нет, но с родителями росла искренняя симпатия и дружба. Они часто приглашали девушку на семейный ужин, брали с собой на пикник, в театр, на пляж. И даже когда пара уже совсем распалась, Приянка продолжала общаться с родителями несостоявшегося жениха. Его отец взял девушку работать в свой самый любимый бар, и с тех пор их взаимоотношения, помимо дружеских, стали еще и профессиональными. Прошло время. После долгих раздумий владелец бара со своей женой решили эмигрировать из страны. Они продали весь свой бизнес, кроме «Ветерка». Бар был оставлен из-за добрых воспоминаний о месте, откуда все начиналось, а также из-за хорошего отношения к девушке, которую их непутевый сын променял на избалованную фурию, похожую на Перри-Утконоса. На Приянку была составлена генеральная доверенность, сделавшая ее практически хозяйкой заведения. «Веди дело, как считаешь правильным», — сказано было в качестве напутствия. Бар приносил скромные доходы, но часть из них она честно раз в год перечисляла хозяину.
Со временем Приянка перебралась жить в бар. «Уж лучше деньги, что плачу за квартиру, буду откладывать на что-то хорошее», — думала она. За барной стойкой, между шкафом с посудой и холодильником, была дверь, ведущая в небольшую комнатку, где и жила девушка. Здесь была вся необходимая мебель, и даже своя туалетная комната. Правда, по вечерам из зала доносился шум, но наушники были хорошим средством от нежелательных звуков. К себе в помощницы Приянка взяла подругу — кареглазую Дину.
Несколько раз в месяц, чаще всего в курортный сезон, Приянка приглашала петь в бар мулатку Розу. Тогда конфигурация зала менялась: освобождалось место в правом углу у барной стойки, куда ставилась стойка с микрофоном. В такие дни в бар набивалось невероятное количество народу и приходилось даже выносить дополнительные столики на улицу. Репертуар Розы состоял из разных песен. Больше всего она любила петь карибские и бразильские, так же легко ей давались джаз и блюз. «Ох, были бы у меня деньги, — вздыхая, рассуждала Приянка. — Я бы создала свое кабаре, где шло бы отличное шоу». На что Роза ей однажды ответила: «Так в чем же дело, девочка моя? Начинай собирать средства. Все когда-то начинается с малого». На Приянку произвели впечатление эти слова, и она принялась каждый месяц откладывать деньги на свою мечту. Этого, конечно, было ничтожно мало для того, чтобы арендовать большой зал, провести там необходимый ремонт и составить программу, но сама мысль, что она движется к мечте, придавала сил. «В конце концов, — думала она, — эти деньги я всегда могу потратить и на что-то другое. Пусть будут».
— Привет, — кивнул Витек Приянке.
Она подняла глаза и оживилась:
— О, привет. Давно не заходил к
