он перешёл к вашему сыну, а он не оставил наследника. Значит, этот замок и феод ничейные.
— У герцога Мэрита есть жена, — вставил Сантар. — Возможно, она носит под сердцем ребёнка.
Рыцарь пропустил замечание мимо ушей и продолжил:
— Вашу судьбу будет решать Знатное Собрание или король. Сомневаюсь, что вам позволят хозяйничать в чужих владениях.
— Мой сын вытащил вас из навозной кучи и посвятил в рыцари! — проговорил Мэрит, задыхаясь от злости. — Вы живёте на моей земле и кормитесь плодами трудов моих крестьян!
— Земля и крестьяне не ваши. Они принадлежали вашей супруге. После её смерти…
— Вон! Грязные шакалы! Вон! — заорал Мэрит, потрясая мечом. Озираясь по сторонам, вызверился на слуг и стражников: — Чего уставились, гниды? Давно плетей не пробовали?
Дождался, когда всадники выедут за ворота. Приказал поднять мост и с обречённым видом уставился на племянника:
— Они правы. Мы лишимся всего.
Сантар набычился. Его родной старший брат получил в наследство земли и замок отца и стал лордом. А ему, четвёртому сыну, пришлось присосаться к дяде и двоюродному брату. Холаф возвёл Сантара в рыцари, сделал своим знаменосцем, выделил покои в одной из башен крепости. На горизонте маячило место возле трона. Будущее рисовалось безбедным и беззаботным. Теперь же Сантар чувствовал себя обманутым.
— Ты или я? — спросил Мэрит тихо.
— Вдвоём, — прошептал Сантар. — Так хотел Холаф.
Янара не слышала, о чём они говорят. В ушах звучали слова рыцаря: «Холаф не оставил наследника». Она не разбиралась в правилах наследования, в монастыре этому не учили. Внутренний голос услужливо подсказал: будь она беременна, замок остался бы в руках свёкра.
Мэрит-старший и Сантар повернулись к господской башне в тот миг, когда Янара влетела внутрь. Вместе со старухами она попыталась запереть дверь на засов. Не сумев сдвинуть его с места, побежала вверх по лестнице, путаясь в подоле платья, падая и сбивая колени о края ступеней. Снизу донеслись гулкие шаги.
Первая мысль: спрыгнуть со смотровой площадки. Следом мелькнула другая…
Переступив порог опочивальни, Янара глотнула из кувшина воды, рухнула на четвереньки, заложила два пальца в рот и опорожнила желудок.
Люта протянула ей полотенце и посмотрела на вошедших в комнату Мэрита и Сантара:
— Прошу вас уйти. Миледи нездоровится.
— Что с ней? — спросил Сантар, с брезгливым видом наблюдая, как Лита елозит тряпкой по полу. — Отравилась?
— Я в тягости, — просипела Янара и не сдержала рвотный спазм, в этот раз вызванный страхом.
Мужчины переглянулись и молча ушли.
— 1.13 —
В передней комнате выстроилась челядь.
— Поправь рубаху, — тихо говорил камердинер, бегая взглядом по слугам. — Не выпячивай грудь… пригладь волосы…
Великий лорд Айвиль прошёл по живому коридору и ступил в гостиную. Камердинер указал на розовощёкого юнца, прячущего за спиной тряпку, и вместе с ним поспешил за хозяином.
Киаран бросил перевязь с ножнами на стол. Не снимая плаща, сел в придвинутое к камину кресло. Слуга протёр заляпанные грязью сапоги господина и шмыгнул за дверь. Камердинер подкинул дров в очаг и замер у порога, ожидая приказов.
Вытянув ноги к огню, Киаран закрыл глаза. Хилды отклонили его приглашение и со своими людьми остановились на ночлег в заброшенном монастыре. Удобств там, разумеется, нет: полы и лестницы прогнили, мебель растрескалась, гобелены истлели, по кельям гуляют пронизывающие сквозняки. Киаран мог проявить настойчивость, однако не стал этого делать. Он не хотел знакомить Хилдов со своей семьёй, не хотел, чтобы они бродили по Ночному замку, из бойниц и окон которого открывался вид на разросшееся логово Стаи с конюшнями, кузнями и казармами. И вообще, Киарана злила неопределённость.
Рэн всю дорогу молчал, молчал и Киаран. На лестнице послушания великий лорд стоит ниже герцога и не вправе требовать объяснений, тем более что он, хозяин наёмников, сам навязал Хилдам своё общество. Но! Слепо идёт за пастухом только стадо. Стая всегда знает, куда её направляет вожак. Киаран впервые в жизни не чувствовал себя вожаком.
Герцог Рэн Хилд… Клубок противоречий. В нём удивительным образом соединились обидчивый мальчик, наивный юноша и умудрённый опытом муж. Он совершенно не подготовлен к тому, что его ожидает в будущем, не имеет понятия, на что способны зарвавшиеся дворяне, но ведёт себя так, словно знает всё и готов ко всему. Делает вид, что самостоятельно принимает решения, хотя следует советам матери. Он излишне самоуверен, считает, что справится без чьей-либо помощи, и тут же принимает помощь от человека, которого видит впервые. На ходу меняет планы: то он торопится в Фамаль, то едет в другую сторону от столицы. А когда Рэн двинулся по дороге, ведущей в Ночной замок, на Киарана нашла оторопь. Только король является в гости без приглашения! Пришлось пригласить, чтобы напомнить герцогу о правилах приличия. К счастью, Рэну хватило ума не обременять хозяина и остановиться в монастыре.
И в то же время он обладал притягательной, покоряющей силой. Черноволосый, черноглазый. Строгое лицо, прямой взгляд, несгибаемая спина и, скорее всего, несгибаемая воля, как у его покойного отца. Суждения о человеке, как о трёхголосом чуде, отпечатались в памяти Киарана, как тавро на груди боевого коня. Мастерство герцога сносить головы произвело неизгладимое впечатление — не всякий палач справляется с этой задачей с первой попытки. Умение Рэна без слов и картинных поз напоминать о своей королевской крови наталкивало на мысль: герцог Хилд полон сюрпризов и ещё не раз сумеет удивить.
…Скинув плащ, Киаран велел камердинеру принести вина и вскоре уже потягивал из серебряного кубка напиток цвета восходящего солнца.
— Милорд, — прозвучал ломкий голос.
Не оборачиваясь, Киаран жестом позволил сыну подойти.
Гилан обошёл кресло и встал перед отцом:
— Рад видеть вас в добром здравии, милорд.
Глядя на сына, Киаран мысленно взъерошил его тёмно-каштановые волосы. Так же мысленно, убирая руку с затылка, щёлкнул пальцами по уху и обозначил шутливый удар кулаком под дых. Представил, как Гилан со смехом сгибается, и улыбнулся — опять-таки мысленно. В свои двенадцать сын считал себя мужчиной и обижался, когда к нему относились как к ребёнку.
— Как дела, Гилан?
Сын одёрнул замшевую куртку, отороченную мехом куницы. Привычным движением поправил ремень с кожаным чехлом, из которого торчала рукоять кинжала.
— Я наконец-то научил Упрямца сносить копытами изгородь.
— Хорошая новость, — кивнул Киаран. — Осталось научить его не бояться огня.
— Научим, — сказал Гилан без тени сомнения в голосе. — Пока вы отсутствовали, я принял в Стаю семь отказников.
— Неплохо.
— Один умер.
Киаран отхлебнул из кубка. Осенью и зимой ненадобных младенцев всегда было больше и умирали они чаще. Отказники
