не говорила. Я услышал разговор. Она говорила с тобой по телефону. На улице. Так вышло, что я услышал.
Ох, черт… Надо же было так…
— Ясно. Жестокая случайность.
— Я бы все равно узнал. Рано или поздно. Если поздно, то злился бы еще сильнее.
— Мне было бы на это наплевать, — хмыкаю с безразличием. — Ладно, что-то затянулся наш разговор…
— Постой.
— Что еще?
— Я правда хочу, чтобы ты вернулась, Лиля. Так будет лучше. Для тебя же.
— Можешь хотеть. Этого я тебе запретить не могу. Но по-твоему не будет. У меня своя жизнь. Если ты наконец-то созрел для детей, то заведи себе очередную подружку. Она не откажет тебе родить, я уверена. А от меня… — выдыхаю судорожно, вспоминая то, от чего слезы начинают болезненно давить изнутри. — Ты же не хотел от меня детей, забыл? Ты не намекал, не пытался мягко до меня это донести... Ты прямо, на трезвую голову сказал мне, что не хочешь детей в нашем браке. Ты от нее их хотел. Я жила с тобой в доме, который ты строил, чтобы жить с ней. Я глотала очень много унижений, всех не счесть… А потом, в итоге, была вышвырнута тобой.
— Я тебя не вышвыривал, — заявляет раздраженно. — Я отдал бы тебе все, что ты только захотела бы. Ты сама от всего отказалась. А я просто… не мог больше быть рядом.
— Ты и никогда не был рядом. Никогда! По-настоящему. Ты был и есть с ней!
— Не надо о ней…
— Ах да, она же святая. Как я могла забыть…
Его всего лихорадило, когда я о ней заговаривала. Орал, чтобы в душу его не лезла, а потом сбегал от меня. Видеть не хотел! Слезы мои его не трогали. Его ничто не трогало.
— Просто не хочу о ней говорить.
— Ты никогда не хотел о ней говорить! Ты только фотки как маньяк постоянно ее разглядывал! А мне велел держать рот закрытым, когда я ловила тебя на этом!
— Лиля…
— Не оправдывайся! Я знаю, для чего сейчас все это… Не сработает. Я тебя больше не люблю. Я вообще тебя забыла! В моей жизни теперь есть только моя дочь и брат.
— Я всего лишь хочу, чтобы ты и она жили в лучших условиях. Я могу это обеспечить.
— Я в этом не нуждаюсь. И моя дочь тоже. Твоя благотворительность нам не нужна.
— Это мой долг.
— Избавь нас от этого. Я сама могу позаботиться о себе и ребенке.
— Не избавлю. Ты можешь спорить сколько угодно, Лиля, но тебе придется принять мою помощь. Я хочу общаться со своей дочерью, видеть, как она растет. Имею право. И я очень тебя прошу, давай по-хорошему. Что бы ты не говорила обо мне, Лиля… Я всегда хорошо к тебе относился. Ты была моей женой. Я совсем не хочу идти на крайние меры.
Глава 19.
Не удивляйся, Лиля. Ты знала, что он такой, что он пойдет и дальше, чтобы запугать тебя, лишь бы получить желаемое.
Отцом хочет быть.
— Ты мне угрожаешь? — так, удостовериться хочу.
— Нет.
— Нет, ты угрожаешь мне…
— Если ты зациклилась на моих последних словах, то нет, это не угроза.
— А что это?
— Это значит, что хочешь ты или нет, — я буду рядом, чтобы заботиться о тебе и ней.
Как это мило. Но я не куплюсь.
— Да зачем тебе мы?! Скажи! — молчит. — Просто объясни, черт возьми, Мирон.
— Позволь к тебе приехать. Мы все обсудим. Спокойно.
— Я не хочу, чтобы ты приезжал. Мне тошно видеть человека, который развелся со мной, а потом сразу же завел себе другую.
— Это мы тоже обсудим.
— Мне не нужны никакие объяснения, Мирон. Мне нужно только одно, чтобы ты оставил меня в покое.
— Правда думаешь, что у меня есть мысли разлучить тебя с дочерью? Об этом же ты думаешь?
Да… Еще как думаю. Храбрюсь, что не позволю ему этого, но потом как представлю, что он может устроить, так у меня прямо руки опускаются.
— Разве нет?
— Нет, — отвечает сразу и резко. Типа, как я могла такое о нем подумать. Еще как могла. — Твоя злость продиктована страхом, что я это сделаю. Но я не сделаю. Просто готовься к тому, что после родов я буду настаивать на твоем переезде.
— Я не хочу переезжать!
— А я не хотел, чтобы ты скрывала от меня свою беременность. Это ребенок, Лиля. У него должны быть оба родителя. В идеале — семья.
Ха… Семья. Это ему совершенно незнакомое понятие. У нас была не семья, а одно название. Я больше не стану притворяться. Даже ради моей девочки. Она будет видеть и чувствовать эту фальшь.
— Ты облажался как муж и, что хуже, уверена ты облажаешься и как отец.
— Уверена, значит? — чувствую его злость. Задела я его.
— Да, уверена, — двигаюсь от окна к кровати, присаживаюсь. — Ульяна только моя. Запомни это.
— Ульяна… Так ты хочешь ее назвать?
— Я не хочу, а решила.
Долго выбирала. Мучилась. И вот решила.
— Хорошо. Я не против.
— Да даже если бы был против, то это ничего бы не изменило.
— Хорошо… — соглашается, лишь бы я уже заткнулась. — Успокойся только.
— Это ты говоришь мне после того, как сам мне нервы вымотал? На какой черт ты вообще звонишь мне?! Ты ведь и так можешь в любой момент
