них платишь?
— Не все, — замялся Эсбен. — Но тебе хватит.
— А я вот не уверен, — цокнул языком Томас. — Теперь мне жену-бедствие содержать нужно. Ремонт в доме опять же делать регулярно. Платья там всякие покупать. — Тут я насмешливо фыркнула. — Ну, ты понял. Так что торговаться я не стану, твоих денег все равно не хватит. Если так переживаешь за имидж, скажи заказчику, будто тебя бесчеловечно пытали. Ведьма пинцетом по волоску из брови выдергивала. А если не проникнется, наглядно продемонстрируй, каково это.
— Ты знаешь толк в угрозах, — восхищенно похвалила я мужа. — Но лучше воском с ноги за раз много волос выдирать. Это куда больнее. Или специальные нагретые баночки по местам, подверженным целлюлиту, присасывать и водить. Синяки потом неделю держаться будут, а то и дольше. А еще можно…
— Хватит, — на меня замахали руками. — Я понял, понял. Что-то для ведьмы ты слишком негуманная!
Но меня уже несло по просторам фантазии, поэтому умную мысль я все же закончила:
— А еще мой… местами очень обожаемый супруг станет учить студентов, как быть боевыми ведьмаками. А с наглядным пособием это будет лучше. Нужно же нарабатывать опыт подрастающему поколению, пусть и за счет чужого здоровья.
— Ведьма, — печально вздохнули Эсбен и мужчина за стойкой.
Томас безразлично их страдания проигнорировал и строго повторил:
— Кто заказчик? Не будите в моей… местами самой лучшей жене темные желания. Потом мне же мучиться и придется, заполняя кипу бумаг. Терпеть этого не могу.
Эсбен устало потер лицо:
— Да я уже успел не один раз пожалеть с момента вашего прихода, что согласился на заказ. Их начальник, — кивком указал мужчина на пустой стол, под которым все так же исправно сидели в засаде стражи, — был первым. От нас требовалось только задержать Эдвина Нильсена на пару дней в гостях. Затем пришел второй начальник стражи, свин такой, и сказал, что если они с бабой не договорятся, то поверенного нужно будет прирезать и бросить возле ее дома.
— И эти люди еще меня называют ведьмой, — я закатила глаза.
Эсбен виновато развел руками. Мол, госпожа, прости, жадность проклятая одолела.
— Еще был парень, — охотно продолжил сдавать заказчиков тот, кто до этого кричал о конфиденциальности. Ничего святого у людей нет. — Он заплатил за приватную беседу с Нильсеном. С возможными пытками. Но, я так понимаю, вы сами с ним сегодня имели удовольствие разговаривать, когда этот идиот ведьму похитил. А я-то еще думал, что такое могло случиться, если в результате в стене дома дыра?
— Это не я, а Томас, — поспешила переложить лавры на мужа.
Но, судя по странному взгляду, мне не поверили. И даже заподозрили в издевательстве.
— Верни Нильсена, — устало махнул рукой боевой ведьмак. — А то мы его тещу натравим. На ее фоне моя женщина милая и пушистая кошечка. Вот у тебя, Эсбен, есть теща?
То, как перекосило преступника, дало отчетливое представление о его позиции по данному вопросу. Обычно как бывает: маменька супруги пилит зятя за то, что он плохо заботится о ее кровиночке, мало денег приносит домой. А тут за что оплеухи получать? За невыполненную норму по трупам?
Сонный и недовольный поверенный грузно спустился по лестнице со второго этажа, добрым словом поминая ночных спасателей.
— Вот нельзя было раньше прийти? — сердито проворчал мужчина, одергивая помятый пиджак. — Или, наоборот, позже. Завтра с утра. И вообще я хочу подать жалобу. Агнес, есть шанс выиграть дело о негуманном обращении? Меня не кормили!
— Нелюди, — печально вздохнула я. — А вам ничего не сломали? Руку там, или ногу?
Мужчины вздрогнули и с укором уставились на меня. Стража под столом, кажется, упала в обморок. Или просто легла спать.
— Да нет, вроде, — как-то неуверенно ответил поверенный.
— Плохо, — неодобрительно покачала я головой. — Тогда был бы шанс подать на возмещение вреда здоровью. А за один день голодовки вы явно не так сильно похудели, чтобы предъявить это в качестве доказательства.
— Идите отсюда! — не выдержал Эсбен. — Я еще компенсации не выплачивал!
— Да? — я заинтересованно подалась вперед, заставляя мужчину отшатнуться. — Это нетрудно исправить.
В итоге нас из странного кабака просто выставили. Точнее, слезно упросили Томаса забрать жену, что тот и сделал, вынося меня на руках. Сзади нас плелся Нильсен, сетуя на тяжелую жизнь и проклиная тот день, когда он стал поверенным ведьмы.
Какое счастье проснуться с утра в своей кровати, когда засыпала в карете. Видимо, муж ответственно подошел к вопросу отдыха супруги, поскольку штанов на мне не было. Зато имелись аж три подушки под боком. Либо кто-то боялся, что я свалюсь с кровати, либо скромно лежал рядом и опасался посягательств на свою честь. Но спросить было не у кого — в доме стояла тишина.
Посопев и сладко потянувшись, я героическими усилиями соскребла себя с постели. Желудок громко выразил несогласие с тем, что уже время обеда, а в нем и завтрака-то не побывало.
Особо умили заботливо оставленные мужем крошки на столе. Прямо чувствуется — от сердца отрывал.
На скорую руку я приготовила себе супчика, картошечки, курочку, салатика, парочку бутербродов и большую чашку чая. В общем, перекусила, так сказать. Но, несмотря на сытость, все равно меня не покидало желание опохмелиться после ночи. Ведь на трезвую голову такой бред видеть нельзя.
Я существо разумное, особенно после хорошего сна и вкусной еды, поэтому к происходящему у меня имелся ряд вопросов. Во-первых, почему я? Во-вторых, а были ли расчеты? И, в-третьих, что творится на свете белом? Но больше всего меня интересовали наработки. Если они действительно есть, это какой куш за них можно получить. Или с жизнью расстаться. И раз все так уверены в существование бумаг, то глупо отрицать очевидное.
Ответственное простукивание всех досок в поисках тайника стерло мои костяшки до крови. Я даже подозрительно косилась на раздутую жабу в банке. Могла ли ведьма запихать в нее сокровища?
Отсутствие результата — это не повод сдаваться. Если бы все дела в суде решались на первом же заседании, то услуги юристов стоили в три раза дешевле.
Полюбовавшись в окно на баню и сарай, я пошла искать садовые инструменты, чтобы покопаться в огороде. Там хотя бы стучать не надо.
Разжившись граблями и гордо проигнорировав лопату, я поспешила на промысел. Но дойти не успела.
— Госпожа ведьма! — раздался тонкий голосок с улицы.
Я, как есть, в коротком платье болотного цвета, потому что брюк жалко, сапогах, явно с ноги Томаса, черной шляпе, ведь сегодня солнечно и голову может напечь, и с граблями на плече пошла
