ему Джош о том, что Мередит и Дилайла пропали? Вряд ли такое можно объяснить четырехлетнему ребенку. Пропасть могут фломастеры, кусочки пазла, а мамы и сестры пропасть не могут. Что же Джош сказал Лео? Ведь с утра тот наверняка заметил, что Дилайлы нет рядом.
Среди собравшихся стоит и хозяйка студии, где Мередит преподает йогу. Подойдя к ней, Джош извиняется за то, что Мередит не было вчера на работе:
— Надеюсь, вам это не доставило слишком много хлопот.
Та отвечает, что не стоит беспокоиться и что они вместе с другим преподавателем разделили между собой часы Мередит — так же как на прошлой неделе, когда та болела, и как за неделю до этого.
Джоша, как и нас с Беа, ошеломляют ее слова. Мы с ним переглядываемся.
— Подождите, о чем это вы? — недоумевает Джош. Насколько мы все знаем, Мередит отпрашивалась с работы только раз — вчера.
Я бросаю взгляд на Джоша. Он высокий брюнет, а глаза у него голубые-голубые, и сейчас эти глаза словно еще больше наполняются синевой из-за выступающих слез. Тот же цвет от Джоша, кстати, достался и Лео.
Хозяйка студии сразу понимает, что сказала что-то не то. Лицо у нее краснеет, и она старается исправить свою оплошность:
— Просто за последние две недели Мередит три раза отпрашивалась… А вы не знали?
В ответ Джош качает головой.
— Мы уже начали волноваться, — рассказывает женщина. — Ведь до этого Мередит всегда была такая ответственная… Пропускать занятия — это совсем на нее не похоже. Мы предположили, что у нее какие-то серьезные проблемы со здоровьем, может, рак или что-то еще…
Как легко она произносит это слово — «рак»! Хотя кто знает, возможно, рак и не так страшен по сравнению с тем, что сейчас случилось с Мередит. В борьбе с болезнью у нее, по крайней мере, был бы шанс выжить, а есть ли он у нее сейчас — неизвестно.
Тут в разговор вступает другая женщина:
— Я тоже кое-что скажу, если позволите.
Представившись Джанетт, женщина рассказывает, что она акушерка и время от времени работает вместе с Мередит. По ее словам, буквально недавно Мередит решила сократить нагрузку, чтобы больше времени проводить с семьей. Примерно неделю назад она сказала Джанетт, что будет брать меньше клиенток, и попросила порекомендовать других доул, к которым она может перенаправлять часть потока.
По лицу Джоша я понимаю, что все это он слышит впервые. Печальный, почти отрешенный, он задумчиво проводит пальцами по усам и бороде. Джошу, как и Мередит, около тридцати пяти, они чуть старше нас с Беа. Помню, как мы с ними обсуждали, сорвутся ли они на свой сороковой юбилей в какое-нибудь необычное местечко. Конечно, строить планы было еще рано — ведь все это где-то там, в будущем, но в то же время не таком и далеком…
План действий предлагает Беа. В этом она вся — готова брать на себя инициативу и разрабатывать стратегию. Беа делит нас на группы и каждому объясняет, что делать. Она просит осматриваться в поисках автомобиля Мередит, спрашивать в кафе и магазинах, заходила ли туда на днях Мередит вместе с Дилайлой. Джош сообщает нам марку и модель автомобиля, а также номер. Ориентируясь на основные улицы в качестве границ, люди делят между собой участки города. Мы же с Беа останемся здесь и будем ходить по соседям, ведь мы тут живем и хорошо знаем район.
Перед тем как всем разойтись, Беа записывает номера телефонов. Она создает групповой чат, где мы сможем делиться новостями, и Джош сразу кидает в него фотографию Мередит, чтобы при случае показывать. У него даже дыхание перехватывает, когда он долистывает в телефоне до этого фото. Оно совсем недавнее, на нем Мередит вместе с Дилайлой и Лео. Какая все-таки Мередит красивая! Волосы на этой фотографии у нее собраны в небрежный пучок, кожа светлая, вся в веснушках, а глаза необыкновенного изумрудного цвета. У Мередит определенно есть ирландские корни, ведь на фоне ее огненно-красного платья с вышивкой горят такие же огненные волосы.
Мне вдруг становится невыносимо грустно из-за этого фото, из-за Мередит и крошечных Лео с Дилайлой. Я молюсь, чтобы не случилось ничего плохого ни с Мередит, ни с Дилайлой, которая, маленькая, почти беззубая, сидит на фотографии рядом с мамой и не сводит с нее влюбленных глаз, улыбаясь такой прелестной улыбкой, что даже в груди щемит.
У меня детей, возможно, никогда не будет. Мы с Беа обсуждали вариант использовать донорскую сперму, однако пока разговор дошел только до вопросов, кому из нас вынашивать ребенка — тут единогласно решили, что Беа, поскольку она крупнее и у нее больше развит материнский инстинкт, — и о том, хотим ли мы, чтобы донором был знакомый нам человек или лучше выбрать анонимного. Здесь мы разошлись: лично я за второе, а Беа такой подход кажется слишком формальным, бездушным. Она хочет, чтобы донором был кто-то из наших знакомых. Как по мне, это слишком странно — у Беа будет ребенок с нашим общим знакомым… На том разговор и замер.
Я перевожу взгляд на Беа. Наклоняясь через мое плечо, она тоже рассматривает фото. В глазах у нее, как и у меня, стоят слезы.
— Они вернутся, — говорит Беа, касаясь моей руки, и хотя тон у нее уверенный, я понимаю, что думает она все равно о том же — а вдруг нет? За долгие годы мы успели сродниться с Джошем и Мередит, с их детьми. — С ними все хорошо. Иначе и быть не может. — В голосе Беа слышится дрожь. Интересно, верит она в свои собственные слова или только хочет верить…
Точно ли с ними все хорошо? Чутье подсказывает, что нет.
Люди рассаживаются по машинам, трогаются с места и исчезают в разных направлениях. Мы с Беа, ступив на тротуар, тоже отправляемся в путь. Идем молча, погруженные в переживания. Просто невообразимо, чтобы с Мередит и Дилайлой случилось что-то страшное. Эта мысль то и дело приходит на ум, но я ее отгоняю. Унывать нельзя — ради Джоша, ради Беа, ради самой себя.
Тут Беа берет меня за руку, и от ее поддержки мне становится хорошо.
Подходим к первому дому. Стучусь. Открывает нам Роджер Теймз, и я спрашиваю, не видел ли он Мередит. Роджер заметно прихрамывает. Он объясняет, что на прошлой неделе сорвал спину, когда чинил автомобиль, и с того дня почти не встает с дивана. Мередит он не видел.
— А что с ней
