Книга Верхний мир - Феми Фадугба

тона. Или, ну да, может, дело было и в самом вопросе. Чтобы мама была жива и со мной, а не мертва и забыта, – где, в какой вселенной я бы от такого отказалась? Сердце чуть не заорало «ДА!» в ответ. Зато желудок, ухнувший куда-то вниз, понимал, что не все в жизни так просто. Я понятия не имею, что такое счастливая жизнь с мамой, одной семьей. И, что еще более важно, я не знаю этого человека и не доверяю ему.

– Врать не буду, – соврала я. – Я никогда о таком раньше не думала.

Но любопытство уже болталось между нами шалой ниточкой и ждало, когда за нее потянут.

– Какое отношение это вообще имеет к скорости света?

– Ну… – Он завесил одну из своих неприятных пауз (а я заметила, что на нем то же самое лицо, какое было при первой встрече, и еще посмотрела на ноги: они дрожали). – Такое, что свет – это ключ к путешествиям во времени. А путешествия во времени…

Он умолк, не закончив, не дав мне переварить, что я по этому поводу чувствую, – зато очень вовремя, чтобы взять себя обратно в руки.

– Поговорим об этом в следующий раз.

И застегнул куртку доверху. Каким-то образом я знала, что он на самом деле хотел сказать. Может, я и только что это разглядела, но смысл во всей своей гнутой, обманчивой логике был там, выписан у него внутри, с самого начала. Он пришел не просто так. Ему от меня что-то надо. И не зря он таскает меня лицом по всей этой математике, заставляя понять все до последней строчки, – потому что хочет, чтобы я поверила. Поверила в то, что для него – непреложный свершившийся факт.

Что путешествия во времени могут быть реальны.

Глава 9

Эссо. Сейчас

– Господи! Слава богу, ты жив!

Я бы сам не сказал лучше.

Голос шел из парящего сверху овального пятна. Я скрестил пальцы в надежде, что воздух, которым дышу, состоит из нормального земного кислорода. В глазах прояснилось. Мои молитвы услышали: педагогическая тетка стояла надо мной на коленях и улыбалась. Все отдельные черты лица выглядели гротескно преувеличенными: глаза слишком круглые; нос толщиной со спичку в переносице; губы, вполне в целом славные и пухлые, но в глубоких трещинах по краям. Однако в целом все смотрелось совершенно тип-топ.

Все-таки это был сон.

Картинка подгрузила больше деталей: со всех сторон надо мной нависали разномастные тела. Распростертый на спине на асфальте, я словно любовался собственными похоронами: лежишь себе в открытом гробу, парализованный, и пыришься, как какие-то незнакомые чуваки глядят на тебя сверху вниз – скорбят типа – и идут дальше.

– У тебя глаза стали такие темно-серые… – говорила педагогиня. – Я уже собиралась делать тебе рот-в-рот!

Она засмеялась, все еще держась наманикюренными пальцами за горло.

– Че, правда? – осклабился я.

Щеки ее залились краской, а я подумал, что не худо было бы сигануть взад по времени и выбрать в качестве первых слов новой жизни что-нибудь не такое сальное.

Сосредоточься, Эссо.

Школьная рубашка промокла от пота – в этом вашем мире снов все-таки печет, как в аду. На улице явно было меньше нуля, но жужжащая энергия того места хвостом притащилась за мной сюда, а в ушах до сих пор звенело: «Престон! Нет!!!» Я потряс головой и пошерудил в ней на предмет воспоминаний сразу перед столкновением. Когда подцепилось первое, остальные тоже хлынули – все сразу, быстро, с сердцебиением в режиме «минуту за секунду» в нагрузку.

Сон.

Это точно был просто сон.

– Где Престон? – полюбопытствовал я.

– Кто? – Ее лицо сморщилось.

Ну и что тут скажешь? Объяснить-то как? Вместо того, чтобы попробовать и не суметь, я своими силами оглядел толпу, силясь обнаружить хоть кого-то, отдаленно азиатской внешности – в идеале мальчишку возраста начальной школы и меньше пяти футов ростом. Группа детишек сгрудилась у входа в переулок метрах в двадцати дальше по дороге. Там-то искомое и обнаружилось. В самом центре, за спинами, стриженный под горшок, вельветовые брючки… – галстук, правда, висит двумя неджентльменскими хвостами поперек груди. Пацан, из-за которого меня чуть не убило, тихо сам с собою изображал сцену аварии: типа бежал в слоу-мо на месте, потом кидался вниз уточкой, маша руками, как училка.

Я его спас, дошло до меня.

Я реально спас мальчонку! И, плюс, я был жив. Учитывая, как погано все могло отыграться, неудивительно, что я чувствовал себя так волнисто.

Правда, разглядев, где он стоит, этот мальчонка, я разом протрезвел. Теперь, средь бела дня, было ясно видно, что переулочек – тот же самый, откуда перли на меня Ди и Резня сквозь град и пургу. Но если видение распластанного внедорожником Престона в итоге оказалось неправдой, может, и с этим тоже пронесет? Наверняка весь кошмар про Ди и Резню – это просто подсознание по-своему пыталось мне вдолбить, что у меня и в реальном мире есть дела, более того – дела опасные. В реальном мире меня, так на минуточку, только что стукнуло здоровенным «Рейндж-Ровером», и поездка в Гайд-хоспитал вполне может оказаться для меня последней. В реальном мире пора отрывать жопу от асфальта, и побыстрее.

Училка тем временем махала руками у меня перед глазами, стараясь привлечь внимание обратно.

– Я хочу сказать, то, что ты сделал, было так невероятно храбро! Ты ему жизнь спас. – Она оглянулась на предмет, нету ли кого поблизости. – И мою работу тоже заодно.

– Вы мне встать не поможете? – прервал ее признания я.

Вцепился в протянутую руку; второй, свободной, меня обхватили за плечи. Прямо слышно было, как полиэстеровая рубашка с хрустом отлипает от асфальта. Спина отчетливо щелкнула, когда хребет принял привычное вертикальное положение. Какой-то мужик из толпы, завидя, что мне типа трудно, кинулся помогать. Лысый такой, радостный и гигантского размера, в вареных джинсах и куртке под стать. Рассекал по Коммершиал-вэй, как по подиуму.

– Что вы нянчиресь с эрим парнем! Давай, друг, всравай! – заявил он и вздернул меня на ноги.

Явно из Ганы или из Нигерии. Головогрудь вся квадратная от мышц, у ганцев на этом пунктик, и «р» вместо «т». Был у нас такой парнишка, свеже из Нигерии, в школе. Реально самый умный в классе, но мы с него катались. Как скажет че-нить типа: «Айда порусуемся» или «Пошли бирь бурылки», – так все, угораюшки.

Короче, на губах у него висели воооот такие «облака с речью», как в комиксах.

– Как рры себя чувсрвуешь? Где болирр? Выше коленки? Ниже коленки?

Они с училкой жадно оглядели меня, в ожидании кровавых подробностей.

– Да в порядке я! – брякнул я, сам уже думая про третье и последнее предупреждение за то, что опять опоздал в школу. – Вроде бедро ободрал, и в голове эдак легко. Ничего серьезного.

На физиономии у училки