всё равно настаивают на своём. И добиваются! У них всё линейно и просто. Они даже карьеру выстраивают с определённой целью, представляешь? Юридические специальности, учителя, врачи, чиновники. В их распоряжение попадают зависящие от них люди. А это как раз и даёт наслаждение властью и контролем. Всё просто как про тебя написано, да?
Палинский ответил утвердительно:
— Да уж — очень и очень похоже.
— Психопат всю жизнь ищет удовлетворение своей страсти — страдания окружающих. Он этим наслаждается. Вот так. Ну ладно, Тимоха, не буду тебя под вечер перегружать. А ты пообещай, что послезавтра отправишься в больницу. Пообещай!
— Рита, обещаю. Успокойся.
— Ладно, давай тогда, пока. Завтра позвонишь.
— Хорошо.
Закончив разговор, Тимофей сделал глубокий вдох-выдох: «Вот ведь Рита, не даст жить теперь. Придётся и правда в больницу сходить. Да может и нужно, на самом деле».
Пока длился их разговор, он успел заварить чай, и налив полную чашку, только собрался снова пройти на балкон, как мобильник опять зажужжал. На дисплее высветилось — «Чащин А.С.». Быстро отжав громкую связь, ответил:
— Александр Семёнович, добрый вечер.
— Да, Тимоха, привет. Как сам?
— Да как сала килограмм! У вас как?
Чащин весело хохотнул, и сразу обозначил:
— Завтра с утра встретимся?
— Понял, подойду.
— Ну всё, давай.
На этом разговор закончился. Тимофей взял в руку чашку, и прошёл на «пост наблюдения». Разглядывая вечерний город, поймал себя на мысли, что кино сегодня совсем не хочется смотреть.
*****
Выходя утром из подъезда, Палинский отметил, что его немного «подтряхивает». Он волновался, чувствовал — Чащин отыскал какую-то нужную информацию, и Тимофей надеялся, что поиски если и не завершатся, то как минимум, дадут что-то определённое, в отличие от рассказов, которые он услышал до этого. Так, одолеваемый мыслями, незаметно для себя самого, добрался до «Трёх пескарей». Пал Палыч и Чащин уже дожидались его. Хозяин кабинета поднялся со своего места, чтобы поприветствовать вошедшего. Это традиционно подразумевало уважение к гостю и подчёркивало обязательное и искреннее гостеприимство. Поздоровавшись, Гергиани первым делом спросил:
— Олегыч, Саня тебе сообщить тут что-то хочет, ты сам как соображаешь — вдвоём поговорите? Можете в обеденный зал пойти, там никто не побеспокоит, люди ко мне ещё не скоро подойдут.
Тимофей с недоумением посмотрел на него:
— Пал Палыч, да здесь и поговорим, при вас. Я вам доверяю, да и секрета вроде никакого нет.
— Тимоха, секрет может появиться, видишь — Семёныч с серьёзным лицом ждёт?
Палинский пожал плечами:
— Ну и ладно. Лично я не против. Главный носитель секретов сейчас — Александр Семёнович, как он скажет, так и расположимся.
Чащин развёл руки:
— Ребята, мне, в общем-то без разницы, но всё равно уточню — не болтайте ни с кем про то, что узнаете.
Пал Палыч поднял голову в сторону открытой двери, и громко позвал:
— Зуля, сделай нам пожалуйста, чаю! — и обратившись к Чащину, кивнул:
— Всё Саша, молчу, можешь говорить.
Александр Семёнович повернулся к Тимофею:
— Ну, Тимоха, и интересную же ты задачу поставил! Я, честно говоря, с таким за всё время службы ни разу не сталкивался.
Палинский уточнил:
— Что-то пошло не так?
— Да нет, всё нормально пошло, я даже довольно быстро номер дела отыскал. И в архив попал без проблем. Но только вот самого дела там не оказалось!
Тимофей округлил глаза:
— Такое возможно?
— Дела из архива, конечно, берут, и даже довольно часто. Но в этом случае никаких пометок о выдаче в журнале регистрации нет. О передаче в архив запись есть, но о перемещении — ничего. Это категорически недопустимо! Я, конечно, шум поднимать не стал — сам без санкции туда зашёл, да и лишний интерес пока возбуждать рановато. Но — вот такой факт! Дела нет.
Гергиани молчал, прихлёбывая из чашки, молча смотрел на Чащина. Тимофей не выдержал:
— И что, получается — на этом всё?
— Нет, Тимоха. Конечно же нет. Благо, что я сам ответственным за архив был несколько лет, потом и за «секретку» также. Архивную работу знаю хорошо. И как там всё устроено, тоже. Я решил поискать зарегистрированные происшествия по этому же адресу — улица Народная, дом двенадцать. Такое нашлось. Происшествие там было зафиксировано одно — суицид. В том же подвале обнаружили подвесившегося в положении сидя мужчину среднего возраста, ближе к пятидесяти годам. Примотал двухжильный провод к проходящей трубе, и покончил с жизнью. Но это гораздо позже было.
Чащин замолчал, принялся наливать себе чай из заварника. Посмотрел на остальных:
— Вам чаю подлить?
Гергиани помотал головой, а Тимофей проговорил:
— Ну и местечко… Александр Семёнович, но это ведь самоубийство, а там троих куском трубы забили. То есть, тоже ничего толком не нашлось?
Чащин как раз раскрутил обёртку большой конфеты, положил её в рот, разжевал, и прочитал название:
— Чернослив в шоколаде. Вкусно! Тимоха, не переживай — я ведь противный человек, когда дело касается работы с документами. Отсутствие дела возмутило меня настолько, что я разозлился. Ну, как такое может быть? Да за это с работы нужно выгонять! Короче, я совсем не успокоился, и продолжил поиски. Решил посмотреть отчёты за тот год, когда жмурика на проводе нашли. Почему именно за этот год, не знаю. И в том отсеке мне попался следовательский рапорт, а точнее, ходатайство на начальника горотдела с обоснованием необходимости объединения нескольких дел в одно. И основание — стопроцентное совпадение способа убийства. У того следователя оказался очень весомый повод для изучения подобных дел. А именно — при исполнении служебных обязанностей погиб сотрудник милиции. Он был из «семёрки» — ментовской разведки. Работал под прикрытием в облике бомжа. Ему была нанесена одна единственная рана — в нижнюю часть грудины, под рёбра. Орудие убийства по мнению патологоанатома — длинный, узкий предмет. Стилет, если литературным языком. Длинный и заточенный в оконечности. Убийца нанёс один удар, а затем провернул орудие в ране по часовой стрелке один раз, предварительно увеличив угол проникновения. Кроме остальных повреждений, произошёл разрыв аорты, кровь вытекла полностью примерно за семь минут. И всё — смерть. Убийство произошло там же, в городском районе под названием Городище.
В кабинете повисла тишина. Собеседники переваривали в уме услышанное, а Чащин продолжил:
— Этот эпизод оказался последним в серии подобных за почти десятилетний период. Серийник «работал» именно по бомжам. Среди погибших были и другие жертвы, четверо подростков — беглецы с интерната, и тот самый милиционер.
Тимофей и Пал Палыч молчали. После продолжительной паузы Гергиани глуховатым голосом спросил:
— Саша, и сколько всего убитых было?
Александр Семёнович сделал глоток
