Теперь же, говоря коротко, следует попытаться установить, какую часть из числа курганных находок составляют изделия, изготовленные на месте, а какую — привозные.
Такая постановка вопроса совершенно необходима во избежание недоразумений, иначе почти неотвратимых, примером чего может служить одна из работ В. И. Равдоникаса. В ней он стремится выделить пять «основных элементов», на которые, как он выразился, «распадается» культура наших курганов. Эти элементы следующие: 1) «чудская», или восточнофинская, культура, 2) хазаро-арабская, 3) культура прибалтийских финнов (в широком смысле слова), 4) славянский элемент и, наконец, 5) скандинавское «течение». Отметив отдельные группы предметов, которые, по его мнению, могли изготовляться «где-нибудь на месте», например, застежки со спиральными головками и керамические изделия, В. И. Равдоникас тем самым создает впечатление, будто все остальное следует считать не только заимствованным в культуре курганного населения, но и созданным за пределами изучаемой области и лишь привезенным сюда со стороны. Однако такой взгляд на культуру древней Веси должен вызвать возражения. Есть основания думать, что большая часть вещей, извлеченных из раскопок курганов, изготовлена на месте здешними древневесскими мастерами-ремесленниками.
Буквально невероятным кажется представление, что к числу привозных вещей должны быть отнесены топоры, наконечники стрел, копий, железные котлы, лопаты, мотыги, ножи, тесла, т. е. жизненно важные вещи, без которых нет возможности вообразить культуру приладожских курганов. Я. В. Станкевич также считает большинство железных вещей изготовленными на месте. К местным же изделиям следует отнести всю керамику (на это, как сказано, соглашается и В. И. Равдоникас), все ткани и кожи, все изделия из дерева (которые, впрочем, сохранились плохо), почти все изделия из камня, часть костяных и роговых предметов, а также некоторую часть бронзовых украшений. Предполагать обратное можно лишь в том случае, если вообразить себе такую степень развития торговли, которая в условиях натурального хозяйства, существовавшего в феодализировавшемся древневесском обществе, достигнута быть не могла.
Как видим, хозяйство древней Веси являлось комплексным. Основу его составляли земледелие и животноводство, значительно было развито ремесло, существенную роль играли охота, рыболовство и собирательство. Этот тип хозяйства, пришедший на смену охотничье-рыболовческому хозяйственно-культурному типу, характерному для эпохи неолита и раннего металла, знаменовал собою достижение нового, относительно высокого рубежа в развитии производительных сил и во многом предопределил ход дальнейшей экономической и культурной эволюции весской народности.
5
Данные археологии открывают возможность охарактеризовать также отдельные стороны материальной и некоторые черты духовной культуры древней Веси. К сожалению, недостаток места не позволяет сделать это сколько-нибудь обстоятельно. Ограничимся поэтому кратким перечислением наиболее существенных наблюдений над материалом, имея в виду лишь те моменты, которые необходимо учесть, с одной стороны, для выявления генезиса поздних черт в культуре современных вепсов, а с другой стороны, для попытки наметить некоторые липни традиционных исторических связей, установить известную преемственность культурного и этнического развития народа, опираясь на встречные данные археологии и этнографии (рис. 7, 1—10 рис. 8). Конечно, восемь или восемь с половиной столетий, протекших с тех пор, как перестали насыпаться новые курганы, — слишком большой срок, чтобы можно было надеяться, не имея данных по поздней археологии, достигнуть на этом пути большого успеха. Видимо, не все сходные черты, которые удается проследить по курганным инвентарям и этнографическим наблюдениям, оказываются вполне самобытными и специфичными для Веси и позднейших вепсов, чтобы по ним можно было судить о прямых генетических связях. И все же необходимо учитывать, что это не просто заманчивый и интересный исследовательский прием, но по существу одно из немногих возможных реальных направлений исследования поставленной нами проблемы.
Рис. 8. Изделия художественного ремесла, орнаментальные мотивы и керамика древней Веси и современных вепсов. 2, 3, 5 — подвески; 2, 6 — вепсские глиняные свистульки; 4 — вепсская глиняная фигурка птицы; 7 — детали орнаментации предметов из курганных раскопок; 8 — детали орнаментации причелин на вепсских избах; 9 — горшок из курганных раскопок; 10 — вепсский горшок.
Мы мало что знаем о древневесских поселениях, однако уже в XII в. на пограничье с землями Веси прослеживаются погосты, которые, можно думать, были не только административными округами, но и представляли собою особый тип селения. Это значение погоста сохраняется и у позднейших вепсов (pägast). Судя по размещению курганных могильников, поселения также должны были тяготеть к рекам и группироваться в гнезда, что было естественно в условиях общинно-патронимического быта; гнездовой тип расселения характерен и для вепсов.
Некоторые косвенные соображения позволяют предположить, что жилища Веси курганного времени еще оставались довольно примитивными: это были, видимо, полуземлянки, возможно срубленные из бревен, а может быть, и возведенные способом закладной или столбовой техники (ср. вепсский stan, редк. bavi; карельские лесные избушки и проч.). Показательно, что планировка замкнутых и незамкнутых (трехстенных) срубов-домовин, раскопанных во многих курганах, повторяется в примитивных промысловых и хозяйственных постройках вепсов и южных карел. Так, план незамкнутой домовины соответствует плану вепсского стана и ливвиковского сарая-дровяника, а план замкнутой домовины — плану ливвиковской детской избушки (koda). Вместе с тем вероятно, что уже в XI-XII вв. под влиянием русских, в частности со стороны Белоозера, среди Веси начали распространяться избы-двойни Т-образного плана, которые этнографически у вепсов прослеживаются и в текущем и в прошлом столетиях.
Область производственной деятельности дает сравнительно мало материала для сопоставления археологических и этнографических фактов. Укажем лишь на сохранение в вепсском производственном быту подсечной системы земледелия такого упоминавшегося уже выше орудия, как мотыга (koks), а также на традиционность состава домашних животных. Среди бытовых предметов важно упомянуть весьма характерные котлы (железные и бррнзовые) с цепями и крюками для подвешивания;вепсы также пользуются котлами для варки пищи, хотя подвешивают их не над открытым очагом, как это, вероятно, было в эпоху курганов, а над шестком русской печи с помощью крюка (карельск. huahlu, вепсск. löde). Древневесская гончарная посуда находит себе довольно точные аналогии среди изделий гончаров вепсов.
Способы изготовления тканей и материал, из которого они выделывались, в почти неизменном виде дожили до 30-х годов текущего столетия. Больше того, есть основания для предположения, что женский наряд XI в. включал в себя поясной («юбочный») комплекс одежды, что напрашивается на сопоставление с фактом бытования такого комплекса средн вепсов в XIX—начале XX в. Женские шейные подвески из шифера курганной поры по форме напоминают позднейшие вепсские украшения (borok).
Еще более интересный результат дает сближение археологических и этнографических фактов в области, находящейся на границе материальной и духовной культуры, — в прикладном искусстве, орнаментике и т. п.
Очень важно, например, отметить, что столь характерные для древневесской курганной культуры зооморфные бронзовые (иногда
