дубовом столе присоединилась и третья, свежая.
– И как успехи? – спросил заместитель, не отрываясь от фотографий.
– Кажется, мой визит обнадежил ее родителей.
– Обнадежил? – спросил он с подозрительной усмешкой. – Надеюсь, Вы не строили при них вслух никаких теорий? Слышал, Вы это любите.
Почувствовав благоприятную обстановку, Адлер плавно подплыл к столу и легко уселся напротив. Наблюдавший за этим заместитель отметил вслух:
– Я уж думал, Вы весь вечер собираетесь в дверях простоять.
– Я не давал ложных надежд, но ее родителям было приятно узнать, что работа по поводу их дочери уже начата. Они подробно рассказали, как их дочь росла, окончила школу, университет, затем с огромным удовольствием… – последнее он произнес по слогам, подчеркнув, что встреча с четой Лиховских показалась утомительной.
– Пан Адлер, – перебил его Куроки. – Ближе к делу.
Следователь достал из пиджака плотную розоватую книжицу с закладкой-зайцем.
– Нашел в ее комнате нечто вроде личного дневника, но текста практически нет. Сплошные адреса, телефоны, номера гостиниц и время. Несколько фамилий.
– Удалось узнать кто все эти люди?
– Вроде того, – скромно сказал он. – В большей степени обычные граждане. Кажется, она подрабатывала на стороне.
– То есть?
Взгляд Адлера уплыл в сторону, губы продолжали что-то нашептывать под нос. Немного покраснев, он ответил:
– Она была непостоянна.
– Занималась проституцией что ли? Так и скажите, – произнес заместитель с такой легкостью, будто бы знал заранее. – Дайте-ка мне этот дневник.
Взяв его в руки, заместитель обнаружил крупицы, похожие текстурой на мелкодисперсный тальк. Порошок оставил на пальцах розоватый оттенок. «Пудра», – понял Куроки. «Дневник принцессы» показался ему предметом исключительно личным. Настолько личным, что нашедшие его родители, не стали бы отдавать его даже полиции.
– Если в этом дневнике найдется разгадка преступления… Вы же в курсе, что для задержания подозреваемого нужны основания, а в качестве оснований нельзя предъявлять украденный дневник, пусть даже украден он у родителей потерпевшей?
Адлер закусил губу, приготовился к худшему.
– Да, в курсе, только вот они бы его не отдали.
– И то верно, – Куроки вдумчиво почесал шею. – Ладно, я поговорю с участковым, обнаружившим сумочку Лиховской… внутри которой, как мы только что узнали, оказался ее дневник, – он взял паузу, подумал еще, – дневник, который почему-то забыли включить в опись. Черт, сделайте одолжение: не создавайте проблем там, где их изначально не должно быть.
Заместитель посмотрел на часы, поднялся, быстро зашагал и открыл окно, словно по расписанию. В зал проник свежий воздух, послышался далекий гром.
– Пан Адлер, Вы когда-нибудь видели зимнюю грозу? Говорят, явление настолько редкое, что его, скорее всего, не существует, – он улыбнулся, вспомнив нечто приятное, но тут же стал серьезнее прежнего. – Нам нужно проверить ее клиентов. Сегодня начнете, завтра продолжите. В Вашем рапорте о смерти мясника Томаша Вы высказывали сомнения, утверждая, что убийца нарочно выстроил все так, чтобы показаться высокорослым. Теория интересная, но пока ей нет подтверждений. Предлагаю искать высокого крепкого мужчину с возрастом от 20 до 45, с весом более 110 килограммов и крупным размером ноги. Можете идти.
Только что прибывший в отдел Новотный перехватил Адлера в коридоре.
– Кристоф, слышал новость? – спросил он, чем-то тревожась.
– Которую?
– Тот модранский дежурный, что отказался принимать у Помалиновой заявление позавчера, в общем, дело пытались замять, но вмешался он, – Новотный показал на дверь заместителя Куроки. – Он доложил руководству рапортом с просьбой влепить дежурному несоответствие занимаемой должности.
– И что?
– Как что? Кажется, бедняге придется искать новую работу.
– Черт…
– Вот именно, так что не рискуй.
Непроизвольно подумав о том, что он сам мог разделить судьбу модранского дежурного после предъявления дневника потерпевшей, Адлер насторожился. Ему снова вспомнился тест про полицейского.
– Слушай, а тебе Куроки никаких тестов не давал?
– Тестов? Каких еще тестов, – озадачился Новотный.
– Он на днях спросил: полицейский в силу своей рассеянности оставил пистолет в месте, доступном для посторонних. Бандит, увидев это, завладел оружием и воспользовался им для убийства человека. Настолько ли виноват полицейский, насколько виноват преступник?
– И какой правильный ответ?
– Понятия не имею.
Следователи озадаченно смотрели друг на друга. В голове Новотного созрело лишь одно умозаключение. Испытывая дурное предчувствие, он сказал:
– Какой-то он мутный, этот заместитель Куроки…
* * *
Выписанный на днях из клиники владелец дома против Карлова моста Дауд Бенеш только начал отходить от лекарств. Таблетки, которыми его кормили в стационаре на голодный желудок, вызывали жжение и тошноту. Врач, будто не до конца удовлетворенный его страданиями, наказал продолжать прием еще несколько дней для укрепления иммунитета.
Но сейчас это все не сильно тревожило разум Дауда Бенеша. Его тревожили ночные кошмары. Если днем он находил повод избавляться от мысли о Черном человеке, то по ночам образ утопленника, одетого в черное, возвращался вновь.
В этот раз Дауд обнаружил себя стоящим на мосту без возможности вспомнить, как там оказался. Каменистый хребет, соединяющий разрозненные рекой плечи города, освещал яркий свет фонарей. Никаких людей в поле зрения, ни намека на их существование. Торчавшие из воды под мостом деревянные ледорезы походили на пальцы огромных существ – левиафанов, готовящихся выбраться на поверхность.
Вдруг донесся голос откуда-то снизу. Дауд нехотя осмотрел основание моста, увидел в водной глади отражение спокойного звездного неба, посреди которого похожее на темную тучу пятно. Поднял глаза – никакой тучи над головой. Опустил голову, и в этот момент тьма двинулась к берегу.
Как прикованный к ней, он семенил по мосту, пока в монотонном ропоте волн не разобрал отчетливые слова: «Никого. Не спасти».
Темная туча собиралась в долгий черный плащ за спиной человека, выходящего из воды…
Глава 15: Левиафан
Эльза Лиховская проснулась на мягкой кровати в кромешной тьме, словно среди пустоты. Из-за неудачно выбранной позы для сна ее левая рука онемела, потеряла чувствительность. На подсохших губах сохранился привкус горечи, а голова ужасно болела, как от похмелья.
– Что вчера было? – спросила она себя, разминая кисти рук. – Неужели я напилась? – она не могла вспомнить.
Внутри нее все пульсировало, как быстро надувающийся и сдувающийся воздушный шар. Закрытая дверь комнаты в верхней части неплотно прилегала к косяку, так что через отверстие просачивался свет из коридора. Сделав глубокий вдох, Лиховская почувствовала стойкий запах хвои, перемежавшийся с ароматом жаркого. Наверное, кто-то готовит обед. Или ужин? А сколько сейчас времени?
Ей вспомнился один из постоянных клиентов, француз по имени Жан Жак. Она была падка на иностранцев. Она сама нарекла его французом из-за имени, хотя он не упоминал о Франции ни слова. В прошлую встречу Жан Жак заявил, что настанет день,
