— Не глупи, Лана. Я не стану на тебя набрасываться. Открой дверь, тебе принесли ужин. Творог с твоими любимыми фруктами, рисовый хлеб и зеленое яблоко.
Черт… В последнее время я ужинаю только так. Откуда Амиру известно так много?! Пытаюсь понять…
Ответ находится на поверхности!
На дверце моего холодильника расписано меню.
Неужели…
— Ты залез в мою квартиру?
— Разумеется, я сам не стал этого делать! — отвечает с достоинством. — С этой задачей прекрасно справились мои люди.
— Да уж.
— Открой дверь. Поужинаешь.
— Вдруг я поужинала на даче бывшего?
— О нет, ты лишь кромсала салаты, колбасу, сыр и фрукты, сервировала столы. Но точно не съела ни кусочка.
— Откуда ты знаешь? — настораживаюсь.
— У твоего мужа в некоторых комнатах установлено видеонаблюдение, которое очень легко взломать.
Вот это подготовка… Я была «под колпаком» все это время!
Мороз по коже.
На что я надеялась, «спрятавшись» на даче Юры?!
— Пообещай, что ты меня не тронешь.
— Не могу! — веселится Анваров. — Я буду тебя трогать. Контакт неизбежен. Я хочу чувствовать своего Тагира. Приходится делать это через тебя.
— Ах, ты про это. Я про другое. Про наказания.
Звучит изумленный кашель.
— Какие наказания? — голос Анварова становится хриплым.
У меня от его интонаций по коже бегут мурашки и некстати заостряются соски. Набрасываю на плечи простынь. Должно быть, замерзла…
— Раисова? — нетерпеливо стучит. — О каких наказаниях ты говоришь?
— Боже, я не знаю! Юра мне всякие ужасы про тебя наговорил! К тому же я сама кое-что слышала! Ты подтвердил слухи запугиваниями. Я тебя боюсь…
— Не бойся, — мурлыкает удовлетворенно.
Со снисхождением, как тигр, трогающий громадной лапой глупую мышку.
— Я тебя не буду обижать. Пороть не стану.
Вопреки его обещаниям, мозг выдает картинку, как Анваров отвешивает мне звонкие шлепки по попке своей сильной, крепкой ладонью!
Уф-ф-ф…
Теперь мне стало слишком жарко под простыней.
— Ты же вынашиваешь моего Тагира. Поэтому я не стану тебе вредить. Стрессы тоже губительны, ты это и сама понимаешь. Поэтому давай сойдемся на том, что сегодняшний стресс был первым и последним, а потом…
— Что потом?!
Сама не заметила, как подошла к двери, и прижимаюсь к ней щекой, дрожу непонятно почему. Меня бросает в лихорадку.
— Мы найдем общий язык, Лана. Открой чертову дверь. Не вынуждай меня пускать в ход другие методы плохого парня.
— То есть сейчас ты хороший.
— Очень.
Почему я ему не верю?!
Но есть ли у меня другой выход…
— Хорошо.
Отщелкиваю замок и отхожу от двери. Снова ловлю себя на том, что взбудоражена и выгляжу как после пробежки. Не знаю, куда себя деть и сажусь на кровать, сложив руки на коленях. Потом вскакиваю и отхожу к большому комоду. Опираюсь на него в поисках поддержки.
Сначала открывается дверь, в проеме появляется Анваров с подносом в руках. Опускает поднос на невысокий столик и подкатывает его к кровати, оставив свободное место.
— Иди ужинать, Лана, — приглашает.
Подхожу по сантиметру, чувствуя себя неуютно под прицельным взглядом Амира.
— Ты замерзла? — спрашивает небрежно. — Соски торчат, как бусинки.
— Да, я замерзла! — краснею, снова стыдливо прикрываясь простыней. — У тебя здесь стоит кондиционер?
— Стоит, но сейчас он выключен. Я могу попросить прислугу, тебе принесут более теплую пижаму. Из твоей комнаты, — делает упор на слове «твоей», показывая рукой вправо. — Она находится за той дверью.
Значит, он подготовился основательно.
— У тебя очень уютная спальня и полный гардероб вещей нужного размера…
Что? Значит, он еще и шмотки мне купил?! Невероятно!
— В ванной стоят твои любимые уходовые средства.
— Только не говори, что на полочке слева стоит мой любимый корейский крем с алоэ.
— Все так. С алоэ, на полочке слева, — кивает с хищной улыбкой.
Глаза Амира становятся совсем темными, как чернильная ночь. Падаю в эти черные омуты, не зная, что лучше — пытаться не смотреть в его глаза или… просто сбежать.
— Ты маньяк.
— Я просто создал для тебя привычные условия на своей территории.
— Спасибо. Знаешь, это немного пугает.
В ответ Анваров лишь пожимает плечами.
Мол, а что такого? Выдернул меня из привычной жизни, запер в своем особняке и новость о наличии моего любимого крема преподносит с видом короля, дарующего помилование тому, кто минуту назад был приговорен к смертной казни!
— Приятного аппетита.
Однако не уходит.
Опускается в кресло.
Смотрит, как я ем.
— Ждешь, пока я освобожу твою спальню?
— И это в том числе. Ты можешь отправиться к себе. Но только после того, как проведешь эту ночь в моей постели. Как и обещала.
С этими словами Анваров поднимается во весь свой впечатляющий рост и начинает раздеваться.
Я понимаю, что сглупила, запустив его.
— Один-один, Раисова.
Отбросив в сторону рубашку, Амир хватается за ремень брюк, а я, бросив всего один взгляд в сторону мужчины, понимаю, что проигрываю.
Мужчина сложен великолепно, на его тренированный торс хочется смотреть вечность…
Мне становится не по себе. По-женски не по себе, когда рядом такой фактурный, властный и брутальный мужчина снимает брюки и демонстративно тянет вниз резинку трусов.
Я поспешно опускаю взгляд в тарелку с творогом.
— Ты же не будешь…
Голос севший.
Едва шелестит, как сухая трава.
Боже… Я горю.
Я просто не знаю, куда деть себя от стыда!
— Буду! — обрывает и добавляет многообещающе. — Я люблю спать обнаженным.
Помилуй боже!
Крепко стискиваю ноги в коленях. В памяти еще свеж тот самый порочный сон, в котором я и Анваров сплетались телами и дышали часто-часто, постанывали, дрожали от удовольствия, одного на двоих.
— Может быть, не надо? — спрашиваю едва слышно.
Анваров делает шаг ко мне, застывает напротив моего столика. Наклоняется, и, выбрав одно из зеленых яблок, вонзает в него крепкие, белоснежные зубы.
