было последней надеждой Раймонда. В течение часа он успел побывать во всех приличных ресторанах недалеко от Старого Рынка, на площади Свободы и Красной Армии, во всех местах, где бывал Толстый Ричи, которого он разыскивал. Ричи, к которому у него было важное дело, вечера проводил в питейных заведениях и там решал важные вопросы. Раймонд сначала пошел к нему домой, но, когда он позвонил в дверь, ему ответила мертвая тишина. Он помчался в клуб художников в «Арсенале», зная, что с некоторых пор его можно было там встретить. Но ему сказали, что Толстый Ричи сегодня не появлялся.
Позже он заскочил в «Мулен Руж», «В-З» и, наконец, пришел в «Смакош». В этом ресторане он встретил знакомого валютчика Тунё по прозвищу Клык. Так его прозвали после того, как несколько лет назад вместо правой тройки, потерянной в драке под «Певексом» на Сверчевского, он вставил золотой зуб. Он объяснял знакомым, что зуб – это долгосрочная инвестиция, а точнее начало инвестиций, по мере выпадения следующих он планирует вставлять золотые зубы. Ему не нужны полумеры, поэтому он будет ставить не золотые коронки, а зубы из цельного золота, прикрепленные к соседним золотыми крючками. Однако пока что он заработал всего один золотой зуб и прозвище.
Тунё Клык, как человек, работающий в валютном бизнесе много лет, был хорошо знаком с разыскиваемым. В шикарном интерьере «Смакоша», производившем особое впечатление в серой социалистической действительности, можно было почувствовать, что находишься в совсем другом мире, и он намного лучше. На обшитых дубом стенах висели картины в богатых рамах, а полы были устланы бордовыми коврами. Более того, в ресторане не было неприятных запахов из кухни, в воздухе витал нежный аромат изысканных блюд, которые здесь подавали на подогретых тарелках. Тунё сидел у окна с правой стороны. Благодаря этому он мог наблюдать за тем, что происходит на улице. Снаружи его тоже можно было заметить, поэтому Раймонд увидел Тунё и блеск его верхней тройки, когда тот улыбнулся ему за окном ресторана.
– Пан Ричард иногда решает свои дела с милицией на Лампе в «Консумах», заведении для избранных, – объяснил Тунё тоном, свидетельствующим о том, что его манера выражаться выше уличного бордюра.
Довольный Раймонд похлопал его по плечу и вышел из ресторана. «Консумы» находились в двух шагах отсюда. Он прошел мимо музыкального магазина на углу, витрины которого привлекали любителей эстрады новыми альбомами Ирены Сантор, Анджея Росевича и сборным альбомом с Фестиваля военно-патриотической песни «Колобжег-78», перешел на другую сторону рядом с Домом книги и через минуту был уже возле милицейского ресторана.
Пан Кароль, сидевший за стойкой гардероба, не терял бдительности.
– Вы к кому, если можно спросить? Вход только по служебным удостоверениям, – сказал он, с грозным видом поднявшись со стула.
– Пан, – Раймонд подошел к нему и наклонился, махнув при этом рукой, как будто хотел намекнуть гардеробщику, что хочет сообщить ему секретную информацию. Заинтригованный Кароль наклонился и подставил ухо. – Я к пану Ричарду…
Суровое лицо гардеробщика моментально изменилось.
– Пан Ричи внутри, сидит с другом, – объяснил он, указав на дверь.
Раймонд кивнул гардеробщику и пошел в зал. У окна он увидел Толстого Ричи, действительно сидевшего за столиком, а его друг спал, положив голову на руки.
– Здравствуйте, пан Ричи, – поздоровался Раймонд.
– Присаживайтесь, – Ричи указал на свободный стул рядом с собой. – Друг немного устал, – объяснил он, заметив удивленное лицо Раймонда. – Я за ним присмотрю, а если он не придет в себя, придется отвести его домой. А что у вас слышно?
– Плохи дела, – ответил Раймонд, скорчив грустную мину и одновременно объясняя повод, по которому он осмелился побеспокоить такую важную персону.
– Что за дела? – заинтересовался Ричи, считавший, что должен знать обо всем, что происходит в его отрасли в городе. – Доллары выросли в цене?
– Да какие там доллары, все намного хуже, в моем бизнесе, но я не знаю, могу ли я спокойно говорить, вы же знаете, – он кивнул на спящего, – не буди лихо.
Ричи махнул рукой и улыбнулся:
– Это не лихо, а Мирек Бродяк. Не волнуйтесь. Можете смело говорить, потому что он спит сном праведника. Слишком много выпил, временно нетрудоспособен и находится в другом временном измерении. А даже если бы что-то услышал, то он свой человек. Друг детства. Мы вместе выросли.
Раймонд на всякий случай немного придвинулся, чтобы никто нежелательный не услышал того, что он хотел сказать.
– Я имею в виду то, что произошло с моим партнером, с которым мы вместе продавали технику. Это мой знакомый проводник, ездивший в Берлин, знаете, о ком я говорю? Он должен был сегодня вернуться с новой партией, он даже доехал до Познани, только зарезанный.
– Мертвый?
– Мертвее некуда.
– Ничего себе, – удивился Толстый Ричи и внимательнее присмотрелся к собеседнику. – Уже известно, кто его убил?
– Еще ничего не известно. В том-то и дело. Милиция начинает копать и может что-то узнать об этом бизнесе.
– И вы боитесь, что они узнают, кто ему помогал.
– Если должны узнать, то узнают, это ведь не самое важное. Важнее, кто его убил и за что. Я кое-кого подозреваю.
– Ну и что?
– А то, что как-то подошел ко мне один тип и сказал, что если мне не будет хватать рабочих рук, то он мне поможет.
– И теперь не хватает, – констатировал Ричи.
– Буквально, уважаемый пан, не хватает, потому что моему приятелю кто-то отрезал руки. Это ведь не случайность. Мне так кажется.
– А тот, кто говорил о рабочих руках, что за тип?
– Валютчик, работает под «Певексами». Я поспрашивал о нем после того, как он сделал мне предложение. Мне сказали, что его лучше не трогать, потому что он работает на серьезных людей.
– На кого?
– На вас.
19:00
Сержант Новак, прибывший охранять территорию с сотрудниками моторизованных отрядов милиции с Таборной, построил своих людей в шеренгу на тротуаре, отвернулся и пошел к стоявшему рядом с милицейской машиной Олькевичу, с интересом наблюдавшему за вновь прибывшими. Новак отдал честь, вытянувшись по стойке смирно перед офицером, наверное, чтобы показать молодежи, как нужно докладывать вышестоящим чинам.
– Сержант Новак Кшиштоф докладывает о своем прибытии и еще двенадцати человек в распоряжение командира операции.
– Вольно! – распорядился Олькевич.
– Отряд, вольно! – крикнул Новак и повернулся к Теофилю.
– Вы командир? – спросил он, а Олькевич удивился. Он хотел возразить, так как никогда прежде ничем не командовал, но вдруг до него дошло, что на Струся ни один из офицеров не приехал, и единственным человеком, отдававшим здесь приказы, был он. Значит, он действительно
