младшего лейтенанта.
Немного успокоившись, Теофиль приказал одному из них остаться в подъезде и караулить Гжегожа, а второму – подняться наверх и присмотреть за всей компанией в притоне, никого не выпускать и не впускать, ну и как-то помочь участковому, который в любую минуту может скончаться. Он забрался в кабину микроавтобуса Коваля и вызвал подкрепление по радиосвязи.
– Говорит Олькевич, младший лейтенант воеводского комиссариата, двое милиционеров ранены, третий тоже пострадал, давайте быстро две машины «скорой помощи» на улицу Струся, потому что парни умирают, состояние тяжелое! – прокричал он по радиотелефону, напрочь забыв о положенной процедуре с указанием позывных. Когда дежурный попросил его назвать позывные, он послал его куда подальше и закончил разговор.
Дежурный среагировал профессионально, потому что служебная машина с шестью милиционерами прибыла на место, прежде чем Олькевич успел выкурить первую сигарету. Спустя пять минут в карету «скорой помощи» уже заносили Коваля, вскоре вторая забрала Обрембского, которого милиционеры снесли вниз. Тогда Олькевичу пришла в голову одна идея, и он еще раз связался с дежурным. Он попросил прислать кинолога со служебной собакой, потому что след был еще свежим, как он объяснил. Он очень удивился, когда дежурный сказал ему, что кинолог прибудет в течение получаса. Теофиль никогда не видел, как работает служебная собака, но ему вспомнился его любимый фильм «Приключения пса Цивиля», в котором четвероногий друг мог по запаху догнать сбежавшего преступника. Ему было интересно, возможно ли это на самом деле.
Сейчас он сидел в кресле, ожидая прибытия собаки и попивая водку для обезболивания. Он пытался понять, что к чему. Они ведь пришли сюда с Криспином с рутинной проверкой, проверить документы нескольких подозрительных элементов и, может, кого-нибудь задержать на нужды следствия по делу убитого железнодорожника. При этом они могли немного развлечься, как это всегда бывает в таких местах, то есть соединить приятное с полезным. А на них напал какой-то идиот, вообще не понятно зачем, за что ударил по голове, да еще стрелял в его товарищей. Наверное, мы его очень разозлили, подумал Теофиль.
Может, потому что не дали развлечься с этой девчонкой, рассуждал он. А кто бы не разозлился? Но чтобы так. С другой стороны, что-то на его совести было, если он носил с собой пистолет. А у кого в этой стране есть оружие? У милиционеров и бандитов, причем самых опасных, которые могут даже убить человека. Все указывает на то, что этот железнодорожник – так его мысленно называл Теофиль – не железнодорожник вовсе, а опасный рецидивист, который не боится стрелять в сотрудников милиции. Из чего следует, что он не хотел быть задержанным и предпочел прибегнуть к оружию, потому что за ним уже водился серьезный грешок.
Он устал от этого анализа и сделал еще один глоток из бутылки. Он почувствовал, что головная боль почти прошла, но болели ребра после того, как ему приложил патруль. Он осторожно поднялся с кресла и медленно пошел на кухню. Там сидела вся компания: хозяйка, впустившая их в квартиру, – железнодорожной фуражки на ее голове уже не было – грудастая и еще одна старуха, тощий с длинными волосами и двое не менее симпатичных типов. Все сидели за квадратным столом, застеленным голубой клеенкой. На столе стояли рюмки, несколько пустых бутылок, горчица и большая стеклянная пепельница, заполненная окурками. Теофиль присмотрелся внимательнее, но красивой девушки железнодорожника здесь не было. Он удивился, потому что ему казалось, что никто не мог выйти отсюда после того, как он спустился вниз.
– А где эта, что была с бандитом в большой комнате? – спросил он хозяйку.
– А что такое, пан капитан? – попыталась изобразить полное неведение пани Геня. – Мы все здесь, как нам приказали.
Она, наверное, была уверена, что может его одурачить, но выбрала неподходящий момент. Олькевичу было не до шуток. Напротив, все это время он был просто взбешен. Он подошел к ней и, не говоря ни слова, ударил наотмашь по лицу.
– Добавить или больше не будешь шутить? – он сунул ей кулак под нос. – Понюхай и подумай два раза, прежде чем еще раз соврешь.
Испуганная женщина посмотрела на него, шмыгнула носом и вдруг начала орать:
– Люди добрые, убивают, милиция…
Она перестала так же неожиданно, как начала, когда Теофиль замахнулся во второй раз. Но не ударил. Она его опередила и застрочила, как швейная машинка «Вифама» фабрики «Модена» после ремонта в «Эльдоме»:
– Она здесь, пан капитан, появилась недавно. Она, наверное, не из Познани. Я ее не знаю, но она красивая и искала комнату, поэтому я ей помогла. Но она сама по себе, даже не стала проставляться, чтобы со всеми познакомиться, только приводила сюда клиентов на ночь, а развлекалась в «Магнолии». Платила, ничего не скажу, добросовестно и со мной полностью рассчиталась, а эту последнюю ночь, когда у нее не было клиента, я считать не буду, ночью она одна вернулась, без мужчины, он, наверное, утром пришел. Но кто это, я понятия не имею. Я не знаю, где она, мы думали, вы ее отпустили, потому что к нам ее этот молодой милиционер не приводил.
– Ладно, женщина, заглохни, голова раскалывается.
– Но, пан капитан, что с нами будет?
– Как что? – Теофиль посмотрел на нее с недоброй искрой в глазах. – Скоро вас всех в наручниках любезно отвезут на Млынскую.
– Как это, за что? – запричитала грудастая.
– Трех милиционеров здесь чуть не убили, а она спрашивает, за что? За невинность, исключительно за невинность, – сказал с издевкой Теофиль и вышел из кухни. Он столкнулся с молодым патрульным, который отобрал у него пистолет на улице, а потом должен был охранять порядок в притоне.
– Здесь была молодая проститутка, рыжая, ты ее видел? – спросил Теофиль.
– Нет, пан младший лейтенант. Не видел. Здесь были только эти старухи. После того, как я сюда вошел, никто уже не выходил. Все сидят на кухне.
Олькевич задумался на минуту. Он пришел к выводу, что она вышла сразу после того, как он побежал вниз. Она могла выбраться во двор или спрятаться в одной из квартир в доме.
– Возьми своего напарника, и пройдитесь по всем квартирам в доме, обыщите все углы и проверьте, может, она где-то спряталась.
– Так точно. А кто, пан младший лейтенант?
– Я же говорю, такая рыжая, лет двадцати, очень красивая.
– Так точно. А ордер на обыск?
– Что? – удивился Олькевич. – Я ведь тебе приказал. Пошевеливайся, чтобы через полчаса она была здесь, если она где-то спряталась.
18:50
Заведение «Консумы», которое чаще называли «Под дубинкой»,
