Я застонала. После бега босиком и вывиха ноги еще сильно ныли.
— Больно? — мужчина решил, что сделал только хуже.
Мне польстила мысль, что человек, страдающий аутизмом и не умеющий распознавать эмоции других, пытается понять мои чувства.
— Нет, нет, не прекращай. Это я от удовольствия. Где ты научился это делать?
Он промолчал. После массажа взял мазь и стал покрывать рваные порезы от кустов и падения с байка. Марк обрабатывал раны скрупулезно, даже с какой-то хирургической точностью.
— Ты пропустил здесь, — указала я на длинную, но неглубокую царапину на бедре. — Поможешь?
Блондин аккуратно зачерпнул еще немного мази и прошелся пальцем по ране. Каждое его прикосновение оставляло за собой огненный след. От этой непривычной близости по спине пробежал холодок, контрастирующий с пылающим жаром внутри. Рядом с ним я невольно натягивалась как струна, готовая вот-вот лопнуть от переизбытка эмоций.
Марк приложил горячую руку к моей ноге и застыл. Он выглядел задумчивым, будто пытался прочитать собственные чувства от прикосновения к моей коже.
За эти два дня у нас физического контакта и общения больше, чем за двадцать лет родства! И, насколько подсказывало мое женское чутье, Марк в своей манере перешел к стадии активного ухаживания.
— Почему мы с тобой почти не общались? — решила я начать разговор по душам и поставила стакан на тумбочку.
— Потому что меня постоянно не было.
Если не могу побывать в его голове, придется выуживать информацию по-старинке. Не представляю, как Протеус удается с ним сотрудничать.
— Как там, в вашей школе Мурусов? Чему вы там учились?
— Тому же, что и вы, — лаконично ответил гипнотик.
— Не верю, — не согласилась я. — Мы бы обучались вместе.
Марк замолчал. Наконец я заметила, что в его взгляде мелькнула какая-то эмоция. Младший Вильерс не привык с кем-то так долго вести откровенные беседы, тем более рассказывать о секретах Мурусов. Мужчина явно перебарывал себя, чтобы просто не уйти и прекратить допрос.
— Ты можешь не отвечать, если не готов, — не стала я давить.
Дипломатия не мой конек, но чувство такта работало на автомате. При корпоративном шпионаже текущие и бывшие сотрудники являлись ценным, порой и основным источником данных. Нужно очень четко распознать момент, когда дальнейший напор просто спугнет человека и необходимо незамедлительно закругляться или менять тему.
— Нас учили ломать людей. — Выдавил из себя Марк после недолгой паузы. — Лишать их воли. Внушать свое.
— Насколько долго действует внушение?
— Зависит от силы Муруса.
— На всю жизнь?
— Кто-то может и на всю жизнь.
— Ты можешь?
— Могу.
Для меня это была важная информация. Из памяти Арми сегодня я выудила один любопытный факт, который требовал подтверждения.
— Виктор — мой бывший парень. Это же ты сделал его таким?
Гуляя по закоулкам памяти Магориана я узнала, что когда рассталась с молодым человеком, то Арми как настоящий друг решил преподать тому хороший урок. Но когда несчастная жертва нашлась, его кто-то уже успел до такой степени обработать, что из заносчивого красавца Виктор превратился в сломленного зануду.
— Я.
Марк даже не пытался отрицать. Значит, ему было не все равно, как я всегда думала.
— А ты можешь заставить человека полюбить или возненавидеть что-либо?
— Могу.
— Можешь заставить человека влюбиться в себя?
Марк не ответил.
Он отложил мазь и взял допитый стакан. Закрывая дверь за собой мужчина спросил:
— А надо?
Глава 5
Всю неделю Арми услужливо предоставлял свое тело для моих тренировок. Он жаловался, что постоянно не высыпался, а теперь чувствует себя превосходно. Тем более его жутко угнетало постоянно сидеть взаперти, поэтому предпочитал быть в отключке.
Такая схема подходила и мне, потому что собственное тело просто отдыхало, и уже через несколько дней без движения лодыжка зажила быстрее обычного.
Последующие переходы в тело Магориана проходили уже намного безболезненней. Мы также делали эксперименты с возможностями захвата носителя. Выяснилось, что переселение возможно, если я в темных очках, а Домини нет. В обратном порядке схема уже не работала. Арми отходил на разные расстояния, и пределом оставалось только поле зрения.
Я начала привыкать к новым ощущениям и габаритам. Поняла, что мужчины действительно не видят такое разнообразие цветов, как привыкли распознавать женщины. Появилась мания постоянно что-то выискивать и подслушивать. В особенности то, что меня не касалось.
Лиам объяснил, что так мой разум начинает сливаться с хозяином тела. Мы пробовали с сокурсником проходить тесты, которые включали открытые ситуационные вопросы. Мы отвечали одновременно, находясь в изолированных помещениях, и 95 % наших решений совпадало.
Значит, я начинала даже думать и размышлять как Арми.
Я продолжила постигать возможности тела своего Домини. В спаррингах мне помогал Марк. Он был жестким тренером, который не давал расслабиться ни на миг, отчего часто я возвращала Арманду тело не в самом лучшем состоянии. Свою грубость ко мне в образе Магориана младший Вильерс компенсировал ночными вкусняшками в виде горячего шоколада или какао.
Его поведение кардинально менялось, как только я возвращалась в собственное тело. По ходу Вильерс никак не мог воспринимать меня как Киралину в обличии Арми.
Пробовала стрелять. Это оказалось намного проще, потому что пистолет теперь весил относительно меньше и удобнее лежал в ладони. Отдача в плечо от каждого выстрела также менее чувствовалась. Зрение у Арманда помимо всего лучше моего. Более того, я обнаружила у кудрявого красавчика неправильную технику стрельбы, отчего он не был самым метким снайпером.
Жизнь в Протеусе постепенно налаживалась.
Утром и днем тренировки, после ужина давали возможность проводить время в комнате отдыха. Помимо дополнительной дозы сладостей Марк активно снабжал книгами и даже выпросил у отдела прослушки элементарное звукозаписывающее оборудование, чтобы я могла на досуге продолжить запись аудиоспектаклей.
Следующим этапом его ухаживаний стали цветы в горшках. Как он умудрялся попадать в Ботанический сад и что-то незаметно проносить в генштаб — оставалось загадкой. Я тихонько радовалась тому, что серая
