потом так влипла с Иосифом, у которого и уши чуть не перпендикулярно черепу, и малый рост, а из всех достоинств – лишь способность подолгу молчать? Остальное, что удерживало подле него – гениальный ум, красоту и благородство души, Алла, видимо, ему надумала…
Ей было десять, когда Самуил женился. Тасю Аллочка любила, почитала чуть не за ровесницу, совсем с ней не церемонясь, впрочем, как и с Лилей Ульяновой, одноклассницей Самуила и соседкой этажом выше. Нет, Аллочка была воспитанной девочкой, на людях вела себя уважительно (старшие же!), но наедине обращалась исключительно на «ты». Она была младшей, балованной и никак не хотела, чтобы у брата родились дети. А их и не было! Алла видела, что по-настоящему расстроены лишь папа и мама, ждавшие от молодой пары внуков.
Августина родилась уже после их смерти на тринадцатому году брака Самуила и Таси. Все посчитали это чудом. А на шестой день после рождения дочери, в день выписки из роддома, внезапно умерла Тася.
Аллочка с мужем тогда только вернулись из путешествия, на котором настоял Иосиф, с упорством доказывая, что позже ей придется исполнять обязанности тетки, возиться с грудничком, набираясь опыта перед рождением собственных детей. Она тогда промолчала в ответ, но мысленно ужаснулась – какие дети?! Не хочет она никаких детей!
Уже много позже, когда она все же решила, что один малыш им не помешает, выяснилось, что Иосиф детей иметь не может. Правда, справку о своем нездоровье он принес лишь через неделю. Тогда это ее не насторожило, хотя мелькнула мыслишка – чего-то тот недоговаривает. И вопрос, почему не рассказал об этом раньше, то есть до свадьбы, остался открытым. Она тогда решила, что становиться отцом он просто не желает.
Не сильно расстроившись, Аллочка сказала мужу, что всю свою любовь отдаст ему. Так и случилось…
До встречи с Дмитрием оставалось почти три часа, Алла решила, что вполне успевает к Августине. Холодок в отношениях, возникший после рождения Миши, остался, но Алла по-своему любила племянницу, ведь столько лет та росла рядом с ней. «Неужели она действительно так доверяет Иосифу? Или тот все придумал? Если так, то зачем? Уязвить меня? В таком случае, это ему удалось, – вспомнила она недавний разговор с мужем. – Сейчас Августина на работе, но обедает обычно дома. Забегу на часок. Новость о Дашевском лучше сообщить лично. Все же не чужой ей человек», – подумала она, набирая ее номер.
– Августина, здравствуй! Хочу навестить тебя. Когда будешь дома? Да? А почему ты дома в такое время? Ничего не случилось? Я вчера так и не смогла до тебя дозвониться. Хорошо, приду в течение получаса. До встречи.
Алла уже запирала входную дверь, когда зазвонил телефон. Мельком посмотрев на экран, она тут же сбросила вызов – разговаривать о чем-либо с мужем желания не было.
Глава 19
Мало сказать, что он удивился. Эмоции сменяли одна другую – недоумение, растерянность и, наконец, злость. Алла никогда не отключала телефон, не выслушав его. Что за демарш вдруг? Не думает ли она на самом деле, что пустяковые разногласия между ними могут что-то изменить в их годами отлаженной жизни?
Иосиф на миг представил, что Аллы рядом нет. Вот так просто – живет где-то без него, одна… или не одна? Нет, неправильная картинка, как это – без него? Никто не знает так хорошо его привычки, как жена. Никак не сможет он… отдельно, гнать нужно эту мысль, не притягивать! К тому же он давно рассчитал по звездам, что брак их окончится лишь смертью одного из супругов.
Связь с Даной, личной помощницей, Иосиф считал приятным сюрпризом судьбы. Конечно, внешность у девочки, прямо можно сказать, неказистая, фигура тоже так себе. Но не в этом же дело – нашел он в ней то, чего не хватало жене – жесткость характера, умение сказать «нет», презрение к условностям, раскованность. Сам не заметил, как влюбился, смотреть стал с восторгом – хороша становилась после полученного удовольствия, раскрасневшись и блестя увлажненным благодарным взглядом. А что ноги коротковаты, замечать перестал.
В работе Дана помощница незаменимая. Алла лишь предложила передать той часть клиентов, а он давно уже это сделал. А время свободное они посвящают друг другу, благо для офиса снимает он отдельный небольшой особняк на тихой улице старого города.
И все же расстаться с женой он не готов. И дело даже не в том, что обещал Самуилу не бросать ее. Сгоряча пообещал, когда тот узнал о своем диагнозе и сообщил о нем только ему, Иосифу. Тогда же дал слово молчать и еще об одной тайне. Их общей с Самуилом.
Не смог скрыть лишь от матери, все выложил после позорной своей истерики в день его смерти. И стало легче, но пришла злость – почти год молчал, зачем?! Хотел уже всем рассказать, но мудрая матушка посоветовала повременить.
А сейчас уже тайна эта не так важна…
Иосиф решил, что Августине о смерти Дашевского сообщит сам. Да, немного преувеличил степень доверия ему племянницы, хотел задеть Аллу, но то, что знал он о ней больше, чем родная тетка, факт. Правда, на откровенность вызвал девочку не совсем праведно – шантажом. Произошло это, когда Августина училась в восьмом классе. Случайно подслушал ее разговор с подругой Анжеликой, речь шла о Дашевском, точнее, о «любви» к нему Августины. Иосиф знал его отца Марка, учились в одном классе, но друзьями никогда не были. Скорее даже, после одного случая стали врагами. Относился Ося к Марку с ноткой брезгливости – умом тот не блистал, но был вдвое его толще, на голову выше и кулаки имел увесистые. В девятом классе Марк вдруг пропал на год. Позже оказалось, лечился в московской клинике неврозов.
Мама тогда сказала держаться от него подальше. Объяснение, что болезнь у Марка наследственная, от его отца, вызвало еще более стойкую неприязнь. Уже в девяностых Иосиф узнал, что тот эмигрировал, бросив жену, больного отца и малолетних сыновей.
Однажды Алла приболела, и Иосифу пришлось пойти на родительское собрание в школу к Августине. Двигаясь по коридору, он неожиданно услышал знакомую фамилию – Дашевский. Высокий плотный парень подошел к окликнувшему его директору. Иосиф сразу понял, что это – сын Марка, до того тот был похож на отца. Иосиф остановился и прислушался. «Как Борис, Лева? Скоро выписывают?» – вопрос директора прозвучал участливо. «Ему хуже, Николай Иванович. Психиатр сказал, что, возможно, из клиники его не выпустят уже никогда», – ответил
