нежными и никак не подходили к форме блюстителя порядка.
Мужчина молча положил на барьер тяжелый инструмент, нарочно стукнув им о некрашеную доску:
– Вот.
– Что это?
– Разве не видите – бандитский инструмент.
И тут за его спиной послышалось покашливание и мягкий раскатистый смешок:
– Какой же это бандитский инструмент? Это саперные ножницы. Ими колючую проволоку…
За спиной мужчины стоял подвыпивший и слегка покачивался.
– Сядьте! – строго сказал ему дежурный.
– Слушаюсь! – с наигранной покорностью выпалил тот и, неловко повернувшись, зашагал к скамейке, на ходу повторяя: – Саперные ножницы – бандитский инструмент!
Дежурный взял инструмент и стал внимательно осматривать. Он никогда не держал в руках ничего подобного и старался своим умом дойти, как обращаться с этим тяжелым военным инструментом.
– Твой? – спросил он мальчика.
– Нашего дедушки.
– Как им действуют? Знаешь?
Мальчик кивнул. И тут его оттеснил мужчина с пестрым шарфом на шее:
– Чего тут знать? Чего тут знать?! Он ко мне на участок за клубникой лез, а это, – мужчина опасливо покосился на инструмент, – это для того, чтобы по голове. Раз!…
– Подождите, – остановил его дежурный. – Вас по голове не ударяли… Так как им действовать? – снова спросил он мальчика.
Мальчик посмотрел на дежурного и поднял глаза к потолку, а вместе с глазами поднялись и нос, и подбородок с царапиной. Он сказал:
– Надо по-пластунски подползти к переднему краю… Осмотреться, прислушаться… Потом надо приподняться и упереть левый локоть в землю…
Мужчина быстро провел языком по губам, словно слизнул муравья, и перебил мальчика:
– Товарищ дежурный, что он чушь мелет! Пусть про клубнику рассказывает.
Мальчик мрачно сказал:
– Я не ем клубнику. У меня от клубники сыпь… Если проволока зазвенит, надо сразу прижаться к земле и переждать. Потому что враг может дать очередь по проволоке.
– Ай да мало́й! – подал голос подвыпивший пожилой человек. – Можно подумать, что на войне был!
– Я не был, – признался мальчик. – У нас дедушка на войне был. Он сапер Двадцать третьей гвардейской дивизии. У нас дедушка всегда разведчиков провожал. Он им проход делал этими ножницами… Разведчики говорили, что дедушка им приносит удачу…
– Это дед научил тебя за клубникой по чужим участкам лазать? – враждебно спросил мужчина.
Мальчик с недоумением взглянул на него:
– На переднем крае не было клубники. Участки там были – участки фронта, клубники не было… У нас дедушка на мине подорвался… Ему орден дали.
– А тебя в милицию привели.
– Да подождите вы! – не выдержал дежурный. – Когда надо, я вас спрошу!
– Распустили население! – буркнул мужчина и размотал на шее пестрый шарф.
– Я тоже буду сапером, – сказал мальчик. – Я тренируюсь на колючей проволоке…
– Ишь ты, сапер огородный! – Муравьед облизал губы.
И тут что-то грохнуло – это подвыпивший поднялся с деревянного дивана.
– Ты над сапером не смейся! – Он сразу протрезвел, и голос его обрел твердость. – Ты, может быть, в тылу отсиживался, а для нас сапер – отец родной. Сколько жизней он спас нашему брату!
Мужчина в плаще наклонился к дежурному, ища поддержки у представителя власти. Мешочки под глазами вздрагивали. И подбородок тоже свисал мешочком.
В комнате установилась тишина, которую уже никто не решался нарушить. Бабка Баранова крепче прижала к себе узел.
Дежурный отодвинул стул и встал.
– Бери свой инструмент. Иди! – сказал он мальчику.
– То есть как «иди»?! – возмутился мужчина. – А протокол?
– Не будет никакого протокола.
Мальчик подхватил дедовский саперный инструмент, прижал его к себе и скрылся за дверью. А хозяин нетронутой клубники еще долго ворчал, грозился, жаловался на распущенность населения. Подвыпивший уселся удобнее на деревянном диване, закрыл глаза и тихо затянул жалобную песню, привезенную когда-то с войны.
Салют
Прохладным майским вечером отец и сын ждали салют. Сын вскарабкался на подоконник, а отец стоял за его спиной и на всякий случай держал мальчика за лямку штанишек.
– Скоро? – нетерпеливо спрашивал мальчик и сильнее прижимался носом к стеклу.
– Скоро, скоро, – отвечал отец и посматривал то на часы, то на небо.
– Давай откроем окно, – предложил сын.
– Зачем?
– Чтобы лучше было слышно.
– И так услышим.
Отец присел на край подоконника. Неожиданно мальчик повернулся к нему и спросил:
– А у дедушки была борода?
– Нет. Он был молодым.
– Разве дедушки бывают молодыми?
– Бывают… стало быть.
– А усы?
– Что – усы?
– Усы у него были?
– Кажется, были.
