него в яремной впадине.
– Ты увидела признаки, купила тест, и говорить мне об этом ты не собиралась. Что ты хотела сделать, Малая? Убить его? Я настолько тебе противен, что даже одна мысль, что у тебя будет мой ребенок, вызывает отвращение?
Он плевался этими гадкими словами, а я сидела, натянутая как струна, и ждала. Таймер включен. Обратный отсчет уже пошел.
– Я просто испугалась, кот, – выдохнула я.
– Да ну, – он ухмыльнуся.
– Андрей, я не беременная, тест был отрицательный.
– Ну, так мы сейчас это исправим.
– Убери от меня руки! – я отшвырнула его ногой.
16
Я пришла в себя от сильной головной боли. Кровь лилась из носа, стекая по щеке на волосы, я не могла дышать носом и поэтому стала жадно вдыхать воздух ртом. При каждом вдохе боль пронзала тело со всех сторон. Меня мутило, голова кружилась.
Издалека как через вату я слышала, что как мужской голос кричал, чтобы кто-то убрал руки и ничего не трогал, не надо пытаться вправить самостоятельно, этим можно навредить мне. Я с усилием пыталась открыть глаза, но они открывались с трудом. Твою ж мать, как больно. Где я? Я увидела перед собой лицо Павла, он поднял меня на руки и куда-то понёс. Он вынес меня на улицу и уложил на заднее сидение Land Cruiser Prado, потом засунул мне под голову куртку.
Соображала я плохо, кровь из носа шла и шла, салфетка не справлялась с задачей, и я никак не могла её остановить. Павел сказал не задирать голову слишком сильно вверх, лучше всего держать её слегка наклонённой в бок. При малейшем движении головой боль усиливалась, я попыталась прикоснуться к носу и вскрикнула, адская боль молотками отдавала в голову, глаза превратились в щелки – отёк распространился на глаза. Воздуха мне не хватало, и я начинала паниковать.
– Едем в больницу. На все вопросы отвечать «не помню». Поняла? – Павел давал инструкции четким ровным голосом, – Не слышу! Поняла?
– Да, – выдохнула я, и скорчилась от боли.
Меня вырвало прямо на пол салона вылизанного и отполированного кроссовера.
Я плохо помню оформление, но из травмпункта меня экстренно госпитализировали с дыхательной недостаточностью в отделение травматологии, рентген выявил множественные двухсторонние переломы ребер и пневмоторакс – костные фрагменты травмировали легкое, меня увезли в операционную.
Когда я пришла в себя, я не чувствовала боли. Голова звенела пустотой, картинка плыла и меня тошнило. Соображала я плохо. Мои мысли скакали как кони в яблоках и категорически отказывались возвращаться к событиям накануне. Память вытесняла болезненные воспоминания. Я почти ничего не помнила.
Каждый день был похож на предыдущий, я постоянно спала, а когда не спала, садилась и смотрела в окно. Мне не хотелось ничего. Я чувствовала себя мёртвой. Я провела в больнице три недели. Место моей производственной практики отдали другому студенту.
Шерхан забирал меня из больницы. Моя голова взрывалась от сигналов опасности, которые посылал мой мозг. Он просто зашёл в палату, взял у меня мою сумку и стал теснить меня к выходу. Я не могла на него смотреть. Бледное лицо с горящими огнем желтыми глазами, под которыми залегли глубокие тени. Коротко стриженные волосы, из-под которых выглядывали ещё розовые линии шрамов, щетина. Никогда не видела его таким обросшим. Это придавало ему небрежный диковатый вид. Внутри у меня всё сжалось. Он открыл мне дверь в машину, я села на пассажирское сидение. Сидела, молча, и не двигалась. В итоге он сам пристегнул меня ремнем безопасности. Двигатель заурчал, как домашний котенок.
– Мы не домой. Надо что-то с этим сделать. Сначала твой нос. Потом стоматолог.
Он замолчал. И накрыл своей ладонью мою руку. Я вздрогнула, едва он коснулся меня. Андрей убрал руку и положил её на руль.
Мы остановились на парковке одной из лучших клиник. Я сидела на переднем пассажирском сидении и не собиралась выходить.
– Ты можешь сидеть здесь и продолжать меня ненавидеть. Это твое право. Но это ничего не изменит. Пи44дец уже случился. Или ты можешь пойти со мной, чтобы минимизировать последствия.
Я молчала.
– Рина, я могу очень сожалеть о том, что сделал, могу обещать никогда не допускать подобного. Это всё не имеет значения. Если есть последствия, которые я в состоянии устранить, я должен это сделать.
Я открыла дверь и выпрыгнула на улицу, и направилась к входу в мед центр. Меня догнал Шерхан и взял меня за локоть, а я тем временем всеми силами старалась не паниковать.
На ресепшене две девушки тут же увели меня в предварительную палату. Меня переодели в больничную рубашку, сделали рентген, МРТ, взяли кровь на анализ.
Когда я вошла в кабинет врача, с ним уже беседовал Андрей.
– Регина Сергеевна, всё неплохо, лучше, чем ожидалось. Ринопластика будет щадящая, без большого вмешательства. Видел ваше фото, могу предложить убрать вот это и это, – врач тыкал ручкой в фото моего носа, – Я могу улучшить и сделать более эстетично.
– Не надо улучшать. Сделайте, как было., – я оборвала врача на полуслове, – Сейчас. Я готова.
Меня оставили в клинике, на завтра была назначена операция.
* * *
Обезболивающие справлялись плохо. Мне было больно, я плохо спала. Реабилитационный период подходил к середине. Я сидела в кресле процедурного кабинета.
Медсестра, которая проводила обработку, не глядя взяла мою карту и подняла на меня глаза.
– Привет.
Она меня узнала. Это была младшая сестра Максима из Звёздного – Таня.
Я улыбнулась:
– Привет.
Через четыре дня при очередной обработке я сунула в руки Тани записку – Павел просто жил в коридоре клиники и сопровождал меня даже в процедурную.
Вечером, перед отбоем, зашла Таня и увела меня на МРТ, в кабинете она передала мне свой телефон. Мы были как две преступницы. Я быстро набрала номер и через три гудка услышала:
– Привет, Танюха.
– Максим, это Малая. Дима Добрый.
– М-да, Рина?
– Мне нужна помощь. Не могу долго разговаривать.
– Что случилось?
– Помоги мне исчезнуть.
– Тебе кто-то угрожает?
– Спроси Таню об истории болезни.
Я услышала Танин кашель, отключила телефон, быстро сунула его в руки Тане, и мы вышли из кабинета.
Мысли мои возвращались к одному и тому же факту. Мне не спасти его. Моя миссия провалена. Я потеряла Доброго. Я потеряла Шерхана. Мне ни за что не спасти его. Этот бой я проиграла. Пора спасаться самой.
17
Через две недели после операции мне сняли повязку. Я долго разглядывала своё
