лишил? Что ты сейчас разоряешься? Или замуж обещал взять?
Ромыч аккуратно встает со своего места. Вита хлопает глазами. Хватает со стола стакан кого-то из пацанов, и мне в лицо прилетает его содержимое.
Из меня вырывается рык. До неё, видимо, доходит, что она наделала.
Глеб срывается с места, а Ромыч дергает Виту на себя.
– Твою мать. Вита, беги…
Её не надо просить дважды. Девчонка срывается с места и исчезает из виду.
– Остынь, чувак. Все нормально.
Ромыч протягивает мне салфетку, а я слышу приглушенный смешок со стороны стола, за которым сидит мое наваждение.
Перевожу на неё взгляд, и Снежинка тут же затыкается. Распахивает глазки, в то время как я прищуриваюсь.
Глава 20
Снежинка
Судя по воинственному виду Ярослава – бежать поздно.
Отступать тоже некуда, позади… нет, не Москва. Всего лишь стена, но и при всем желании я не пройду сквозь неё.
Остается делать вид, что меня совсем не пугают эти прищуренные карие глаза. И у меня совсем не начинают дрожать ручки при виде злющего Ярослава.
Хотя я готова была похлопать незнакомке за такой прелестный душ.
Ярослав вытирает лицо и направляется к моему столу.
Разворачивает стул спинкой вперед и седлает его.
– Поговорим, Снежинка?
– Мне кажется, тебе сначала стоит высохнуть? – прикусываю губу.
Он ухмыляется и зачесывает влажные волосы назад.
– Переживу. А то опять куда-нибудь свалишь.
Стараюсь выглядеть уверенной в себе, но его близость немного сбивает с толку. Отпиваю из стакана сок, не сводя глаз с Яра.
– Нам и не о чем с тобой разговаривать, – мысленно осыпаю благодарностью голос за то, что не подвел и не начал заикаться.
Яр наклоняется ближе, и я опять ощущаю его теплое дыхание. Карие глаза постепенно светлеют и уже не выглядят так, словно затянут в свою мглу все, что нас окружает.
– Даже по поводу того вечера в коридоре?
– А что про него разговаривать, Ярослав? – откидываюсь на спинку стула.
Я не понимаю, чего он от меня ждет и чего хочет добиться этим разговором.
Радует, что сейчас, кроме нас, в столовой толком нет никого и никто ничего не додумает при виде того, как Бородин сидит со мной за столом и сверлит меня взглядом.
– Ну сообщение, которое ты прочитала чисто случайно.
Стискиваю руки под столом. Пытаюсь оставаться равнодушной, но сердце за ребрами совсем со мной не согласно и набирает темп.
– Яр, – поднимаю руки вверх, – мне все равно, с кем ты переписываешься и встречаешься. Мы никто друг другу.
А вот эта фраза, кажется, была лишней.
Яр стискивает зубы так, что я вижу выступающие желваки.
Стучит пальцем по перекладине стула. О чем-то думает.
– Снежинка, – мое имя, произнесенное им, заставляет меня вздрогнуть, – приходи завтра на игру?
Хлопаю глазами. Вот это перескок с темы на тему.
– А-а-а-а, – все слова словно вылетают из головы.
Не понимаю, чего он сейчас от меня добивается?
– Я хочу, чтобы ты была в зале, Снежинка, – его карие глаза становятся ещё светлее.
Словно внутри лампочки зажглись, и это… залипательно, блин.
Смотрю как под гипнозом.
– Я не понимаю, чего ты от меня хочешь, Яр? – шепчу пересохшими губами.
Все это слишком для меня. Все эмоции, которые оголяются под его взглядом – слишком.
– Чтобы ты не пряталась от меня….
Складываю руки на груди и наклоняюсь к нему. Его губы растягиваются в коварной усмешке.
– Знаешь, с учетом того, что мы учимся в одном классе, спрятаться от тебя довольно проблематично. Да и не боюсь я тебя, – последнюю фразу произношу тише, – просто не считаю, что нам стоит тратить время друг друга на общение, которое ни к чему не приведет.
– А ты всегда решаешь за других, что им нужно?
Яр приближается ещё сильнее, и между нами почти не остается расстояния.
Делаю резкий вдох, но заставляю себя замереть. Разглядываю светлые прожилки в его радужке.
– Я решаю за себя, – прикусываю губу, и его взгляд перемещается на мой рот.
– Яр, заканчивай свидание, директор идет, – Глеб стоит в дверях и смотрит в коридор.
Яр с неохотой разгибается и встает из за стола.
Наклоняется к моему уху.
– Ты же не трусиха, Снежинка, а на какую-то игру боишься прийти.
Стискиваю руки в кулаки. Вот прекрасно понимаю, что он просто берет меня на слабо, и очень не хочу на такой детский садик вестись.
– Приходи, – словно заядлый искуситель повторяет, и они втроем выскакивают из столовой, чуть ли не снеся папу с ног.
Он только качает головой. Смотрит в мою сторону, я выдавливаю улыбку и одним глотком допиваю сок.
Что бы ни думал папа, но мне тоже сложно делать вид, что мы друг другу никто. И все чаще я думаю о том, когда и как открыть все это.
Все чаще я понимаю, что эта затея была такой себе… но отмотать время назад я уже не могу.
Остается ждать удобного случая, чтобы открыть эту сторону своей личности.
Захожу в комнату. Ника, как всегда, погружена в телефон, наушники в ушах. В последнее время она меня практически не трогает, и меня это очень даже устраивает.
Я отвечаю ей взаимностью.
Лизы на месте нет. Я хватаю блокнот и отправляюсь на её поиски. Мы все ещё не поговорили после той моей вспышки. Мне без неё тоскливо и неуютно.
Хотя она скорее просто держится нейтрально по отношению ко мне.
А мне вот без неё неуютно. Хоть мы и недолго общаемся, но я успела к ней привыкнуть.
Лизка находится в холле. Смотрит какой-то сериал по телевизору. Плюхаюсь на соседнее кресло и жду, когда она хотя бы посмотрит в мою сторону.
Проходит минута. Две. Три.
Лиза тяжело вздыхает и переводит на меня взгляд.
– Ещё немного — и вместо меня тут образуется черная дыра, – вопросительно выгибает бровь, – что ты меня гипнотизируешь?
– Прости меня, – без всяких предисловий выпаливаю и наблюдаю за тем, как у Лизки вытягивается лицо.
Она крутит головой, но, кроме нас, и близко никого не наблюдается.
– Я тебе говорю, да.
Лиза складывает руки на груди и возвращает мне взгляд.
– Интересно, за что?
Шумно выдыхаю, попутно собираю мысли в кучку.
Главное, опять не умудриться задеть Лизу за живое. То есть
